Шрифт:
Закладка:
Гилл безучастно сидел в коридоре. Ему уже обработали раны, удалив осколки. Он сам заживил повреждения эфиром. Он попытался встать, когда Вики подошла к нему, но она еле пробормотала:
— Сидите… К демонам этикет, когда сил нет…
— Как… Марк? — Гилл еле выговорил. Его голос заглушали стоны из ближайших палат. Невыносимо пахло болью, смертью и лекарствами.
— Жив. Я уходила — он был жив. — Вик буквально рухнула без сил на скамью, благодаря небеса, что сегодня надела простой укороченный корсет, в котором можно было сидеть. — Сказали, что операция будет долгой. Не меньше четырех, а то и восьми часов. Очень много задетых органов. Дрейк обещал…
Гилл переспросил — его выпихнули из операционной гораздо раньше Вик:
— Адер Дрейк?
— Он… — подтвердила Вик. — Он обещал, что не отпустит Маркуса. Марка, — поправилась она, вспоминая, что Гилл называл его именно так. — Оперирующий хирург сказал, что совершенно бессмысленно умирать на операционном столе, когда добрался до него живым с несовместимыми для жизни травмами.
— Так и сказал? — бледно улыбнулся Гилл, поправляя на себе футболку с коротким рукавом — сорочке и пиджаку не повезло в сражении с медицинскими ножницами.
— Так и сказал…
Он вспомнил о приличиях и извинился:
— Простите за мой внешний вид.
— Вам не за что извиняться, — сил говорить не было, но надо, надо — проклятый этикет, проклятая Тальма!
— Я почти в нижнем белье перед вами…
Вик прошептала, закрывая бессильно глаза — мимо прокатили каталку с телом, полностью укрытым белой простыней, словно смерть напоминала, что она рядом и никуда не уйдет:
— Главное, что живой. Остальное, поверьте, такая мелочь.
Гилл, вот же воспитание леров, тут же вспомнил, что он мужчина, и что его обязанность заботиться о нерах:
— Вам что-нибудь принести? Может, вызвать паромобиль? Или телефонировать мужу, чтобы он вас забрал?
Вик устало приоткрыла один глаз:
— Я останусь тут.
— Вы уверены? Может, тогда позволите подлечить вас?
Она без слов протянула ему правую, забинтованную руку:
— Буду премного вам благодарна. Мне завтра на дежурство с утра, я думала, что опять не выйду на службу.
Мужчина улыбнулся:
— Рану я залечу, но вряд ли ваш муж разрешит вам завтра выйти на службу — кровопотерю я вам не возмещу. Потерпите пару дней — как раз седьмица закончится, будет выходной день, после него и вернетесь.
Вик просто снова закрыла глаза, не собираясь ничего объяснять: Гилл — мужчина, он ничего не поймет. Чужой эфир бодрящей волной промчался через неё, возвращая силы и усмиряя тупую боль в руке.
— Вот так, Виктория. Это все, что я могу сделать. Может, все же вызвать мотор?
Она призналась, выпрямляясь и открывая глаза:
— Я хочу дождаться конца операции.
— Мне казалось, что вы недолюбливаете Марка.
— Я не обязана его любить, но я его уважаю, как человека.
Гилл отпустил её руку:
— А я… Я… Небеса, только бы он жил. Насколько я его люблю, как друга, настолько и ненавижу как человека. Но не он, вот отнюдь не он должен был там так пострадать. Не он. Это я должен был там лечь. Аквилита всегда забирает Эвироков.
— Это она по глупости. И Гилл…
Он представился:
— Кайл.
Вик твердо сказала — этот скорбный тон и страдания по чести она уже видела у Брока:
— Кайл, не вам решать, кто должен там был погибнуть.
— Марк — сверхчеловек, вы же понимаете. Такие, как он, вершат историю, такие как он…
Она оборвала его — подобные разглагольствования она терпеть не могла:
— Сверхлюдей не существует! Это выдумка, как и выдумка про недорасы карфиан и ренальцев. Люди равны.
Гилл развернулся к ней на скамье, всматриваясь в лицо — Вик оставалось надеяться, что медсестры смыли с него всю кровь:
— Вы говорите прямо как Марк.
— Значит, возможно, мы еще станем с ним друзьями. — Это уже не казалось Вик странным. Она дружила с Дрейком, так почему с этим инквизитором она не найдет общий язык? У них по крайней мере один подход к пыткам и преступлениям.
— Если он выживет.
— Он выживет. — уверенно сказала Вик. Иначе и быть не может. Боги же позволили довести его живым до госпиталя. Тут Дрейк, он обещал не отпустить. — Кайл, хочу предупредить вас: думайте, что говорите — не наговорите под впечатлением от взрыва то, о чем потом будете жалеть.
— У меня так почти не бывает. — признался мужчина. Вик смотрела на него так недоверчиво, что он пояснил: — Потому что потом приходит Марк, и все всё забывают. Ненавижу его за это. Кстати, при всем желании не могу наговорить чего-то опасного — Марк мне вчера снова правил память. Из-за него я Олфинбурге славлюсь, как ветренный и забывчивый человек — Марк вечно копается в моей памяти, как у себя дома. А вы говорите — он не сверхчеловек.
— Благими намерениями вымощены дороги прочь от богов — в пекло и одиночество. Так бывает. Марк — обычный человек, иначе он бы так с вами не ошибался. Может… Поговорим?
— Давайте я принесу нам чего-нибудь. Должен же быть тут чай или хотя бы кофе… Хоть что-то. Мне кажется, на площади перед госпиталем были торговцы.
— Давайте я, как наименее пострадавшая…
Гилл встал, опережая её:
— И все же. Мужчины изначально создавались для охоты.
— Удачной охоты, Кайл. — смирилась Вик — нравы Тальмы из некоторых каленым железом не вытравить.
— Спасибо…
Глава 37 Серьезный разговор
Вик старательно собиралась с мыслями. Со стольким надо разобраться! Надо разговорить Гилла, надо понять, что в неё вложил Маркус, уверенный в своей скорой смерти, надо разобраться в деле чернокнижника, но сперва надо телефонировать Эвану — он волнуется за неё. Вик попыталась вспомнить, что случилось с её сумочкой и зонтом-тростью, с которыми она, как любая тальмийская нера, никогда не расставалась… В паромобиле их точно не было, значит, она их потеряла у инквизиции. Интересно, какой тут процент возврата найденного имущества? В сумочке не было большой суммы денег, зато там были документы. Будет жалко, если они пропадут — восстанавливать их будет сложно. Вик на всякий случай проверила карманы юбки — знала, что никогда не кладет мелочь туда, но иногда же случаются чудеса… Карманы были девственно пусты. Даже платок остался у Брока. Значит, придется просить Гилла помочь с мелочью, чтобы
