По моей шкале восприимчивости к ударам по голове Боб оказался где-то очень рядом с Чикатило – когда мы вошли в сарай, он уже пришел в себя и даже пытался освободиться. Но ребята старшего лейтенанта Хорошилова крепко знали своё дело, и у нашего пленника получалось только извиваться на полу и издавать возмущенное мычание через заботливо заткнутый кляпом рот. Кляп, кажется, был фабричный – ну или спецназовцы подготовили его заранее.

Выглядел Боб убого и в таком виде никого испугать не мог. Во всяком случае, я его уже не боялся – не сейчас и не в этих обстоятельствах. Но я помнил, что ему удалось напугать меня в парке – и, скорее всего, он бы напугал меня, когда я ворвался бы к нему в дом. Конечно, я бы справился... но в целом я был рад, что мне не пришлось с этим столкнуться.

Сарай действительно мог использоваться для проживания – две кровати углом, несколько стульев, обеденный стол со стоящей на нём электрической плиткой, полка с посудой и даже кондовая и насквозь казенная железная раковина с одиноким краном. Похоже, горячую воду сюда подводить не стали – если она вообще была в доме. Ну а на отсутствие нормального туалета Михаил Сергеевич жаловался мне ещё при нашей первой встрече. Ночью обитатели этой сараюшки, как и все остальные жильцы, вынуждены были ходить в ведра.

Валентин здоровой рукой подцепил один из стульев, подтащил его поближе к Бобу и уселся.

– Устал немного, – сказал он. – Будем сидя разговаривать. Эй, ты, Боб, ты хорошо меня слышишь?

Тот что-то промычал.

– Слышишь, значит... это хорошо. Давай, родной, договоримся на берегу. Сейчас мы вытащим кляп, а ты не будешь ни орать, как резаный, ни обещать нам разное... А будешь просто отвечать на наши вопросы. Понял?

Снова раздалось мычание. Валентин выдернул штык-нож из своего корсета и очень демонстративно повертел оружие в руках.

– Узнал? Ведь узнал же? Ну вот и хорошо. Значит, в курсе, что наточен он очень хорошо. И если мне вдруг придет в голову что-то у тебя отрезать, то этим ножом это будет сделать очень легко. Тут даже пила есть, чтобы с костями справиться... да, я знаю, что пила для другого, но и для этого тоже. Так что, поговорим?

Снова мычание, но уже не такое активное. Видимо, до Боба дошло, в каком положении он оказался.

– Егор, вытащи у него кляп, – попросил Валентин. – Я одной рукой не справлюсь... только смотри, чтобы не укусил. Вид у него такой... словно он чем-то расстроен.

Я подошел к Бобу и присмотрелся к этому приспособлению – комок кожи, который не позволял сжать челюсти, и к нему пришиты два длинных шнурка – тоже кожаных. Узел был хитрый, но развязывался легко – достаточно было дернуть за один из шнурков. Я и дернул – а потом за тот же шнурок выдернул кляп.

Боб закашлялся. Я отвернулся от него и аккуратно положил кляп на стол. У меня было чувство, что он сегодня ещё понадобится.

– Благодарю, – сказал Валентин и наклонился пониже. – А ты, родной, расскажи мне, с кем из комитета ты работал.

***

Ещё в момент рассказа Валентина я осознал, что у Боба были все шансы превратиться из обычного хулигана и убийцы в человека, который, похоже, работал на другую, неправильную сторону. А это совсем другой расклад, который не сулил связанному человеку на полу ничего хорошего – во всяком случае, в нынешних условиях.

– Из какого комитета? – выплюнул Боб.

Голос у него оказался каким-то сиплым – то ли стал таким после пережитых испытаний, то ли всегда был. Но звать Аллу, чтобы уточнить этот момент, я не собирался.

– Какого-какого... Государственной безопасности.

– Ни с кем.

– Неправильный ответ. Попробуй ещё раз.

– Не знаю, о чем ты...

– Вы, – поправил