Шрифт:
Закладка:
Мы дали понять своим спутникам, что очень хотим вступить с ними в меновой торг, и только с большой осторожностью подошли к подлинной цели похода — выяснить, что им известно о пропавшей экспедиции. Удобный случай представился, когда мы обнаружили на одежде одного эскимоса матросскую пуговицу; спутники рассказали, что эта пуговица досталась им в наследство от «белых людей», которые умерли голодной смертью на острове. Оттуда же взяли они железо, из которого сделаны их ножи.
У наших спутников не было с собой ни еды, ни запасной одежды, кроме их обычной двойной куртки из меха. Они отказались от сухарей и солонины, но согласились съесть немного медвежьего жира и выпить воды. Эскимосы спали сидя, склонив голову на грудь.
На следующее утро мы прошли около десяти миль и приблизились наконец к мысу Виктория. Дальше идти я не хотел, хотя эскимосы и предлагали быть нашими проводниками. Мы сделали остановку, и они опять построили удобную снежную хижину, затратив на это не более получаса. Выставив перед ними все предметы, предназначенные для обмена, — ножи, нитки, иголки, ножницы, бусы и прочее, мы снова выразили желание вступить с ними в меновой торг. На этот раз я обещал приобрести у них любую вещь, которая принадлежала погибшим от голода «белым», если они принесут их завтра. Несмотря на бурю и свирепый мороз, два эскимоса сняли свою верхнюю одежду из оленьей кожи и получили в обмен по ножу.
На следующее утро к нам прибыло все население поселка — около 45 человек, включая стариков и детей, не умевших еще ходить, и началась очень бойкая торговля. Прежде всего мы приобрели все, что осталось от имущества погибшей экспедиции: шесть серебряных ложек и вилок, серебряную медаль, кусок золотой цепочки, несколько пуговиц и ножей, сделанных из железа и дерева с погибшего корабля, а также лук и стрелы, изготовленные из тех же материалов.
Приобретая эти вещи, мы купили сверх того несколько мороженых лососей, тюленьего жиру и оленины. Но как мы ни уговаривали эскимосов, они отказались уступить нам больше одной из их великолепных собак.
Все старики помнили приход сюда «Виктори» сэра Джона Росса. Я спросил о том человеке, которому плотник с «Виктори» сделал деревянную ногу; прямого ответа мне не дали, но показали его дочь. Петерсен объяснил, что эскимосы не любят прямо говорить о мертвых, и, если на мой вопрос не ответили, значит, интересующего меня человека, несомненно, нет в живых.
Никто из этой группы не видел пропавших белых людей живыми. Один эскимос сказал, что видел их кости на острове, где они погибли, но некоторые были все же похоронены.
На следующее утро, 4 марта, к нам снова пришли несколько эскимосов. Один из них заявил Петерсену, что трехмачтовый корабль был раздавлен льдами в море к западу от острова Кинг-Вильям, но вся команда высадилась на берег. Однако сам он свидетелем этой высадки не был. Корабль затонул, и эскимосам ничего с него не досталось. Все вещи, которые у них оказались, по их словам, были найдены на острове, стоявшем на реке[88].
Эти эскимосы носили одежду из шкур карибу и выглядели опрятно. Продовольствием они, судя по всему, были обеспечены в избытке. Но вряд ли у них был хоть кусочек дерева, кроме того, что им удалось найти среди остатков имущества пропавшей экспедиции. Сани у них были примитивными и маленькими. Полозья были сделаны из двух замороженных свертков тюленьей кожи, на которые снизу был еще наморожен лед, и соединялись поперечинами из костей. Мужчины были плотными и здоровыми, женщины — отъявленными воришками. Но все отличались добродушием и дружелюбием. Женщины были малопривлекательны; откровенно говоря, даже это определение для большинства из них слишком лестно. И все же некоторые женщины отличались своеобразной живостью и мягкостью, которые вскоре примирили нас с этими арктическими представительницами прекрасного пола. У них были красивые глаза и зубы, а также очень маленькие руки, а у молодых девушек на щеках пылал румянец, который не часто встретишь в сочетании с оливковым цветом кожи.
И вот мы направились обратно на судно, стараясь идти как можно скорее. Однако шторм вынудил нас остановиться на два дня, и на корабль мы попали только 14 марта. Хотя я и мои товарищи изрядно похудели, чувствовали мы себя превосходно и отличались ненасытным аппетитом. Когда мы отмыли свои совершенно почерневшие лица от копоти жировой лампы, на них показались многочисленные шрамы — следы обморожений. Кончики наших пальцев, которые постоянно обмораживались, затвердели, как будто их прижигали раскаленным железом.
За эту поездку, продолжавшуюся 25 дней, мы покрыли 420 миль и завершили открытие береговой линии Американского континента на западной стороне полуострова Бутия, нанеся на карту дополнительно около 120 миль. Средняя температура за время поездки была –30 °F, то есть –62° ниже точки замерзания воды.
За эту поездку я приобрел арктическую привычку есть мороженый тюлений жир. Нарезанный тоненькими ломтиками, он казался мне куда вкуснее мороженой солонины. Сейчас я вряд ли решусь его отведать, но если придется испытать те же лишения и голод, которые приучили меня к такой пище, несомненно, она опять покажется мне очень вкусной.
25 марта. Обе партии, и Хобсона и моя, вполне готовы к походу на остров Кинг-Вильям, и мы намерены с Божьей помощью тронуться в путь 2 апреля. Янг выйдет на несколько дней позднее. Все зимние снежные бастионы, крыша и внешний вал убраны. Временным командиром судна остается д-р Уокер, с командой из двух стюардов, кока, плотника и кочегара. Каждая партия захватит с собой провиант, используя запасы, оставшиеся на пути, с таким расчетом, чтобы хватило на 84 дня.
Утро 2 апреля не особенно благоприятствовало походу, но постепенно погода разгулялась, и мы с Хобсоном тронулись в путь. У каждого из нас были сани, которые тянули четыре человека, а также нарты и каюр. На наших
