Нет. Не будет.

Я мог бы это сказать вслух, хотя бы для себя.

Но мне теперь ничего не надо для себя.

Глава от Камня

— Каменев, на выход!

Встаю, топаю к двери.

— Руки за спину.

Делаю, как приказывают.

Иду, глядя перед собой.

Гремят ключи.

Кабинет.

Смотрю на Бешеного Лиса.

— Привет, Алексей, — здоровается он.

Молчу.

Не для он здесь, чтоб вежливость проявлять.

— Садись.

Сажусь. Потираю запястья. Постоянно слишком туго затягивают, суки.

— Кури.

Беру пачку, вытягиваю одну, закуриваю. Остальные прячу в карман. Бешеный Лис усмехается понимающе.

Уж кому, как не ему, знать местные законы.

— Как сидится? Жалоб нет?

Молчу, едва заметно дернув углом губ.

— Суд когда, знаешь?

Отворачиваюсь.

Нахуя пришел? Сам все знает. Нет, сидит, пиздит…

— Хорошая у нас беседа получается, Камень, — Бешеный Лис нисколько не обижается, скалится только, — ладно, тогда сразу к делу. Как ты понимаешь, ты пойдешь паровозом. Игнат подписал показания.

Вскидываю на него взгляд. Лис подписал, да?

Еще минус один человек в моей жизни.

Но я вернусь. И спрошу.

— Не надо так смотреть, Камень. — Вздыхает Бешеный Лис, — конечно, он ничего не подписывал… Но кто будет проверять, да? Так что к нему у тебя претензий быть не может. Только ко мне. А я за себя отвечу. И расплачусь. Игнат уже получил свое. Он в таком месте, откуда так просто не выйдешь. Не тюрьма, конечно, но тоже весело. Надеюсь, ему будет, о чем подумать там. А тебе будет, о чем подумать здесь… Твой адвокат будет ходатайствовать о смене статьи. Если все получится, подешь не на восемь, а на три. Спокойно отсидишь в комфортных, насколько это возможно, условиях, и, если не будешь дураком, то выйдешь по удо. Срок у тебя первый, до этого не привлекался, спортсмен, студент… Короче, сам все знаешь. Когда вернешься, тебя будет ждать работа. Нормальная. Денежная. Но это, если не будешь дураком. Ты не будешь дураком, Камень?

Молчу, спокойно отвечая взглядом на внимательный взгляд Бешеного Лиса.

Не знаю, что он там себе видит, но после паузы кивает с удовлетворением.

— Я так и думал. Ну, тогда все, Камень, договорились.

Он встает, а я…

Я не могу не спросить.

Единственный вопрос, который меня волнует с некоторых пор.

— Скажи, Вася… — и, преодолевая темноту в глазах и яростную сухость в глотке, — вышла… замуж?

Бешеный Лис поворачивается, смотрит на меня, и в его холодных глазах я вижу сочувствие. Гребанное сочувствие, которого мне сейчас вообще не надо!

Мне надо знать!

Вышла ли она замуж???

— Охренеть, вас зацепило, — вздыхает он, — что в этой девке такого? — и, отворачиваясь к двери, бросает, — вышла.

Дверь открывается.

— На выход.

Встаю. Иду.

— Руки за спину.

Выполняю приказание.

— Вперед.

Иду.

Замуж. Вышла. Замуж. Вышла.

— К стене.

Замуж. Вышла.

— Заходим.

Иду. Ложусь на шконку, смотрю в серый потолок.

Замуж. Вышла. Замуж. А-а-а-а-а-а!

— Ты чего, паря? — старый сиделец, седой, плешивый, испуганно наклоняется ко мне, — врача, может? Отпиздили тебя там, да? Давай постучу, позову кого-нибудь!

Замуж. Вышла.

Не верил. До последнего не верил. Даже когда фотку ту… И смс… И Тигр приходил на свиданку, прятал глаза. Рассказывал, как весь универ гудел от этой новости.

Уехала с Весом, в столицу. Его родаки квартиру купили…

А-а-а-а, блять!!!

Тогда просто заледенел, замер, словно в криосне. Не думал, вообще не думал же об этом!

Запретил себе думать.

И о том, как мы с Лисом вперлись феерически, два долбака.

Меня почему-то будущее мое вообще не парило.

А вот она…

Маленькая моя. Наша. Наша.

Она не могла.

Она такая же… Такая… Блять, у меня до сих пор слов нет, чтоб сказать, какая. Как увидел, так и залип. Навсегда. На колени перед ней, только чтоб посмотрела. Все, что угодно, только чтоб позволила…

А она…

Да ну нахуй!

Я же ее на руках… Мы же ее до искр из глаз!

А она…

Замуж. Вышла.

— Слышь, ты не подыхай мне тут! — волнуется сосед.

Я смотрю в потолок.

Замуж. Вышла.

— Не подохну.

— Чего? Чего хрипишь-то?

— Не подохну.

— Ну вот и хорошо… А чего ты так? Сказали чего-то плохое? Баба?

Надо же, какой проницательный…

— Ну а тут, паря, вариантов-то мало. Или отпиздили, или срок добавили. Или баба. Баба — самое хуевое. От них хуже, чем от дубинок ментовских… Но ты терпи. Терпи, паря. Ты сильный, вон, какой бычара. Ты переживешь. И выйдешь.

Переживу.

И выйду.

Эпилог

— Ну че, зафиналим? — Сашка Колесник разливает по рюмкам зеленую жидкость, — абсентик? Чтоб гарантированно улететь? Эх, диплом ты наш диплом! Положить на полку и забить.

— Давай, — хмурится Тигр, — но я одну. Мне еще к Маринке.

— Как она?

— Нормально уже. Не тошнит почти.

— Красава, Тигрусь! Будешь папашей!

Тигр, довольно усмехаясь, дает пять ребятам.

— Кого в крестные хочешь взять?

— Да пока рано об этом… Подожду, когда Камень выйдет.

За столом повисает тягостная тишина.

Парни из группы Колесника вздыхают, убирают руки от рюмок.

— Как он там вообще? — спрашивает Артем.

— Как-как… — пожимает плечами Тигр, — нормально. Говорил, выступает в каких-то боях показательных…

— Блять… Такая карьера была… — сочувственно тянет Рафик, с досадой затягиваясь сигаретой. — Надо же… Все просрать…

— Да они просто вдурную влетели, — говорит Тигр, — сдал кто-то, сто пудов. Под папашу Лиса копали. И они прям удачно тут вперлись.

— А про Лиса ничего не слыхать?

— Да не особо… Он же белая кость, блять, мажор… Говорят, в какой-то крутой спецуре сейчас. Может, где в горячей точке. Отрабатывает повинность.

За столом молчат.

Ну а что тут скажешь?

— А Вес с Рапунцель в Москве чилят, — говорит Артем, — я фотки с телеги Веса смотрел. Все заебись у них. А парни там… Вот и верь после этого…

— Да… — вздыхает Рафик, поглядывая на мрачно сжимающего кулаки Тигра, — из-за нее же все. Для нее же прыгали, как два дурака. А как все было, помните? Смотреть на них горячо было. Я, блять, даже поверил, что у них там пиздец, как серьезно.

— Ну, с их стороны серьезно было, — давит Тигр, — а вот с ее, получается…

— Давайте, парни, выпьем за любовь, мать ее, — поднимает рюмку Колесник, — не чокаясь.

____________________________________________

В изголовье свеча — для погасшей любви

Не поддержка, а просто на память.

Иногда ты меня через сон позови,

Просто так, чтоб немного оставить

В глубине наших душ. Огонечек дрожит…

Раз — угас, ничего не осталось.

Не случилось у нас, все бывает, скажи,

так