Мне казалось, я тобой дышу. И одно дыхание, как прочность, звезд неколебимая неточность, море, что я слышу наяву.

Мне казалось, ты со мной всегда. Пусть мы растворяемся в пространстве, пусть давно раскрыты постоянства. Ты — мне крепость, колыбель, душа.

Мне казалось, я могу прийти. И упасть в тебя, собрать все силы.

Оказалось, ты — моя могила.

Мамочка, прости меня. Прости.

13.11.24. М. Зайцева

76

Открываю глаза и какое-то время тупо пялюсь в низкий потолок. Светлый. Мягкий. Что это? Гудит чуть-чуть… Машина. Я в машине.

Перед глазами тут же проносятся события, предшествующие моему провалу в темноту: ловушка, отравление, мама и папа, пугающий диалог. Провал.

Становится настолько страшно, что сердце заходится!

Рывком сажусь, тут же голова взрывается резкой болью, валюсь обратно на сиденье машины.

Где я?

Куда везут?

Прижимаю ладони к вискам, пытаясь побороть острые спазмы. Руки свободны. Уже хорошо…

— Вась!

Машина резко виляет, так, что меня чуть ли не сносит с сиденья, и тормозит.

Щурюсь на водителя, узнавая его. Тошка!

Боже мой, Тошка!

— Вась, ты как?

Он вылетает из-за руля, открывает дверь с моей стороны, садится, тянет меня на себя, обнимает порывисто.

— Блин, Вась, напугала!

— Тоша… — голос меня плохо слушается, хрипит. Машинально хватаюсь за его плечи, смотрю в глаза, — Тош, это ты? Реально ты? Как ты меня нашел?

— Как-как… — чуть закатывает он глаза, — не уезжал никуда потому что. Сидел, ждал. Думал, встретить после того, как от матери пойдешь, подвезти… А там движ начался непонятный какой-то… Мать из дома смылась. Ты не выходишь. Я звонить. Не берешь. И не выходишь! Я напрягся, решил сходить, а тут мать твоя обратно, с отцом вместе. Потом выбегает сначала она, потом отец… Ну, я и рванул. Дверь открыта, забежал, а ты там… Я чего-то перепугался, подхватил тебя на руки и в машину. Только-только загрузил, смотрю, папаша твой чешет с этим придурком вашим, святошей. Ну, я по газам…

Я слушаю этот сбивчивый рассказ, и волосы становятся дыбом от осознания, чего я избежала, какой участи.

И сейчас вообще нет мыслей, что Тошка переборщил, и что я неправильно поняла маму и папу… Не переборщил.

И я правильно поняла.

Все очень даже правильно.

К сожалению.

Моя мама просто опоила меня чем-то, чтоб отдать брату Игорю. А мой папа… Судя по всему, он совсем не мой папа…

Весь мой мир, и без того не особо цельный, сейчас со звоном опадает вниз, как разбитое зеркало.

— Блин, Вась… — бормочет Тошка, обнимая меня и баюкая, словно маленькую, — ну ты чего? Тормози, хватит уже… Тебе давай воды? А? Я так понял, тебя чем-то напоили.

Он дает мне попить.

Потом меня тошнит, долго и мучительно, прямо в придорожную пыль.

Сил, чтоб разговаривать и вообще что-то уточнять, уже нет, и я снова проваливаюсь в забытье, но теперь уже блаженное. Потому что парадоксально чувствую себя в безопасности.

Тошка снова куда-то едет, и меня убаюкивает это мерное движение и шум двигателя.

Прихожу в себя в следующий раз уже от чужих голосов над головой.

— Ну, ничего страшного не вижу… — женщина. Спокойная, доброжелательная. Теплые руки. — Просто нервное истощение, переутомление. Интоксикации нет.

— А если опять тошнить будет? — взволнованно спрашивает Тошка.

— Не должно… — задумчиво отвечает женщина, — если рвота была однократно, и сейчас нет признаков отравления… Я бы ее, конечно, понаблюдала в стационаре.

— Ага, я отвезу потом, — говорит Тошка, — спасибо вам.

Слышатся шаги, шорох, он что-то еще приглушенно спрашивает у женщины, затем хлопает дверь.

Я слышу, как Тошка идет ко мне, и открываю глаза.

— Вась! — он опускается передо мной на колени, внимательно смотрит в глаза, — ты как? Напугала меня.

— Норм… — хриплю я, моргаю, не узнавая обстановку, в которой оказалась, — мы где?

— В отеле, — отвечает Тошка.

— В отеле?

— Ну да… — он садится рядом на кровать, взволнованно проводит ладонью по волосам, ероша их, — я тебя не повез к себе. И в общагу не повез. И в полицию.

— В полицию?

— Ну да… — он смотрит на меня и затем неожиданно ласково проводит пальцами по лицу, — типа, похищение же…

Я, несмотря на случившееся, вообще не могу себе представить, что прихожу в полицию и заявляю на своих родителей.

А ведь… Ведь реально то, что они сделали… И то, что, скорее всего, собирался со мной сделать брат Игорь…

Крепко зажмуриваюсь, отворачиваясь.

— Сколько времени сейчас?

— Двенадцать ночи. Я платного доктора вызвал… Напугался.

Двенадцать ночи?

Боже!

Камень с Лисом, наверно, весь город уже перевернули!

Меня прошибает холодным потом, стоит лишь представить, что именно они сейчас думают, как сильно переживают!

Я же без телефона, и куда отправилась, они не знают!

Ох…

— Тоша! Тош, мне телефон нужен, — поворачиваюсь я к нему резко, — позвонить… Лешке… Или Игнату. Они же, наверняка…

Тошка смотрит на меня, и на мгновение в его взгляде что-то такое жесткое отсвечивает. Как блик фар у машины, несущейся на тебя. По встречке.

Но в следующее мгновение все меняется, он прикрывает веки, тянет мне телефон.

— Держи. Камня нет у меня телефона. А Лиса — есть.

Набираю Лиса, готовясь объяснять, где я и что тут делаю.

Недоступен.

Удивленно нахмурясь, набираю снова и снова.

— Не понимаю… — наконец, поднимаю взгляд на Тошку, молча наблюдающего за моими попытками. Проверяю еще раз цифры. Да, это точно телефон Лиса, я наизусть не помню, конечно, но зрительно — все цифры правильные. — Недоступен…

— Ну еще бы… — усмехается обиженно Тошка.

— Что это значит, Тош?

Он отворачивается, но я рывком за рукав разворачиваю его к себе обратно.

— Тош? Что случилось? С ним… Что-то случилось?

Как-то страшно становится, жутко даже.

Куда страшнее и жутче, чем во время недавнего моего похищения и отравления. Там все в тумане было, нечетко, неясно. И сейчас больше похоже на кошмар, который закончился.

А вот то, что Лис не отвечает, в двенадцать ночи, зная, что я недоступна…

Это каким-то сюром отдает, безумием.

Словно кошмар перерождается, становясь все объемней и глубже.

— Вась, — терпеливо вздыхает Тошка, — ты устала. Давай, ты поспишь. А утром еще раз наберешь… Может, они к тому времени проспятся…

— Проспятся? — не верю я своим ушам, — то есть? Ты о чем вообще! Тоша!

— Блять! — он дергается, с досадой хватает телефон, — ну вот не хотел я! Вообще не хотел! Нафиг мне это? Чтоб ты опять сказала, что я неправильно все понимаю?

— Тоша…

Я все еще