В доме было удивительно тихо. Настолько тихо, что Берг с трудом осознавал, что в двухэтажном особняке, кроме хозяйской четы и прислуги-горничной, обитают не менее полутора десятка девиц, которых Саид по-солдатски назвал курвами.

Хозяйка борделя Руслана нежданных гостей встретила без всякого энтузиазма, но неприятия не выказала — лишь поморщилась, когда увидела оставляемые Саидом кровавые следы. Однако отданные ей распоряжения были по-военному четки и ёмки. Мгновенно оценив состояние попавшего под обстрел микроавтобуса, она велела мужу (или компаньону?) немедленно отогнать его «от греха» куда подальше. Лучше всего — на полигон для металлолома, где вышедшие из употребления автомобили плющили гигантским прессом. Горничной было велено запереть дверь в «девочкин колидор» и немедленно позвонить Петровичу — как выяснилось позже — «семейному» доктору. Сама Руслана, не чинясь, подхватила Саида и вместе с Бергом повела его в мансарду на хозяйской половине дома.

На лестнице Саид потерял сознание.

Устроив раненого на кровати, хозяйка повернулась к Бергу:

— Пане залишиться в будинку разом зі Спіридоном? Чи буде вам зручно поміститися в одній кімнаті з пораненим?[151]

Ориентируясь больше на интонацию вопроса, Берг нерешительно кивнул и лишь заметил по-немецки: если любезная госпожа не возражает, конечно!

Женщина не могла не слышать, как Берг на лестнице уговаривал Саида потерпеть по-русски. Однако она лишь поджала губы и тоже перешла на немецкий:

— Кто это его так?

Ответ у Берга был уже готов:

— Не знаю, госпожа. Какие-то вооруженные люди. Наверное, грабители…

Еще один скептический взгляд:

— Грабители? А почему вы не отвезли Спиридона в госпиталь?

— Не знаю, — пожал плечами Берг. — Он сказал — надо к вам.

— Понятно. Помогите снять с него куртку…

Снять намокшую от крови куртку не удалось — Саид начал громко кричать от боли, и хозяйка взялась за большие портновские ножницы.

Выходя из комнаты, женщина, словно чувствуя беспокойство Берга, заверила:

— Доктор скоро придет — он живет совсем рядом. Не беспокойтесь — он надежный человек и будет держать язык за зубами! Вот только сможет ли он помочь бедняге? Петрович, знаете ли, доктор особенный, больше по женской линии. И потом… У меня с Петровичем договор, он регулярно осматривает девочек и получает за это свой гонорар. А тут другое… Время сейчас тяжелое, война — сами знаете. Клиентов стало совсем мало, военные вовсе норовят не платят. А у Спиридона рана серьезная. Думаю я, что доктор потребует особый гонорар…

— Я вас понял, добрая госпожа, — с улыбкой перебил Берг. — У меня есть деньги, я заплачу вашему доктору!

Когда за хозяйкой захлопнулась дверь, Берг невесело подумал о том, как в нынешнем мире все взаимосвязано. И как здорово его нынче выручают доллары, от которых великодушно отказался старый Хоффман. Возьми он уже назначенную за микроавтобус и документы оплату — сейчас нечем было бы платить за лечение Саида… Который, оказывается, вовсе не Саид, а Спиридон!

* * *

Саид открыл глаза, повернул голову к Майклу:

— Дай попить, друже…

Берг протянул раненому бутылочку. Тот, проливая воду на перевязанную грудь, сделал несколько глотков и уперся взглядом в Майкла:

— Ты чего такой кислый, камрад? Не боись, никто нас туточки не найдет!

— Думаю, что мне надо уходить, Саид! Все-таки чужая страна, чужие люди… Вот и Руслана твоя, как услыхала русскую речь — посмотрела так, что не по себе стало.

— Не любят у нас русню, — согласился Саид. — Но ты ж германец. Так что не обращай внимания. Руслана не предаст. Что с нашим автобусом?

— Мадам велела перегнать машину подальше. Я, когда тебя из автобуса вынимал, удивился, как мы с тобой живы остались! Стекла побиты, весь кузов пулями посечён… Ты-то как? Что доктор сказал?

— А чего обычно доктора гутарят? Молчал больше, боится он «безпеки» нашей. Рану мою прочистил, перевязал. Говорит, что могло быть хуже! Пуля аккурат под ключицей прошла. Войди она чуть бы повыше — кость бы «вынесла»! Мышца плечевая порвана, много крови потерял. Кровь он в госпитале добыть обещался, лекарства какие-то. Ничего, Руся заплатит — она мне должна еще с довоенных времен!

— Да-да, она заплатит! — не сдержался Берг. — Твоя Руслана за испорченные кровью ковры и постельное белье мне уже счет выставила.

— Руслана счет выставила? — нахмурился Саид. — Вот сука! Ну-ка, покличь ее, камрад! Я с ней по-свойски поговорю!

— Не бери в голову, Саид! Не надо тебе с ней ссориться: ты тут надолго, видать, «зависнешь». Денежные вопросы я с ней и с доктором порешаю. Есть еще доллары… Лишь бы доктор в контрразведку о нас не сообщил — наверняка ведь нас по всему городу ищут! Кстати, она тебя Спиридоном назвала. Тоже позывной?

Саид пропустил вопрос, поскрипел зубами.

— Нехорошо получилось, камрад, — снова заговорил он. — Не выполнил я наказ деда Хоффмана, не довез тебя до кордона! Как в глаза ему погляжу теперь?

— Твоей вины тут нету, Саид!

— Ага, вот чего! — вдруг повеселел раненый. — Попрошу-ка я Русю кума моего сыскать в Виннице! У него вроде машина была. А нету — так найдет и до Коростеня вывезет. А там и кордон рядом — перейдешь как-нибудь, камрад!

— Как русские говорят — утро вечера мудренее, — согласился Берг. — Ты поспать попробуй, пока доктор не вернулся со своими бинтами и шприцами!

Ретроспектива-14 (17 августа 1958 года, Токио)

В этот день на западной окраине в метрополии Токио, в районе кладбища Тама царило необычное оживление. В мастерской по обработке гранита для могильных плит с полудня стали собираться какие-то люди. Рабочие-каменотесы обратили внимание, что все они были примерно одного возраста, около тридцати лет. И говор у них был не токийским. Пришельцы приходили небольшими группами, совсем не интересовались образцами памятников и, пошептавшись с хозяином мастерской, проходили в траурный зал и рассаживались на заранее приготовленных для них стульях.

В два часа пополудни хозяин объявил мастерам, что работа на сегодня закончена, и все они могут идти по домам. Рабочие расходились, с любопытством поглядывая на необычных посетителей и обмениваясь недоуменными замечаниями. А двое из мастеров сочли своим долгом по дороге домой зайти в ближайший полицейский участок и сообщить властям о странном сборище.

В этом сотрудничестве с полицией не было ничего необычного. Появление в своем округе или районе нового незнакомого человека или, например, новой машины в послевоенной Японии никогда не оставалось незамеченным. У японцев издревле принято сообщать «куда следует» обо всех странностях и новшествах — не со зла, не от природной склонности к доносительству, а просто по стародавней традиции. Подобный тотальный контроль и является главной причиной низкого уровня преступности в