Поглядев в сторону блок-поста, Берг встревожился:

— Саид, на нас обратили внимание! Смотрят! И машина от поста в нашу сторону двинулась! Эх, не надо было на виду у солдат останавливаться. Если у них есть бинокли, наверняка заметили возню с номерами, сейчас в оборот возьмут…

Саид, закончив менять номера, поглядел в сторону приближающегося пикапа с пулеметом в кузове. Ругнулся, принялся сдирать куртку и футболку солдатского образца. Под футболкой Берг с легкой оторопью увидел богатую россыпь татуировок, покрывавшую спину и грудь своего попутчика. А Саид тем временем накинул извлеченную из салона кожаную куртку-«косуху», но застегивать ее не стал, оставив на виду большую часть нательных «художеств». Распорядился:

— Полезай за руль! Мотор не глуши, включи третью прямую передачу и жди с выжатым сцеплением! Чтобы с места рвануть быстро, если что!

— Но зачем все это?

— Мне руки свободные нужны, если сшибка сейчас начнется, понял?

— Может, развернуться пока?

— Дурень! Нас и так заподозрили, а начнешь убегать — из пулемета резанут! От пули не уедешь, камрад! Но ты не ссы, прорвемся! Давай за руль, говорю!

Не ожидая от предстоящей проверки ничего хорошего, Берг выполнил распоряжение украинца и с бьющимся сердцем следил за приближающимся пикапом с солдатами. Те разместились и в салоне, и на подножках. Стрелок в кузове пошевеливал дулом пулемета.

Метрах в двадцати от микроавтобуса пикап остановился, перегородив правую половину шоссе. Водитель и один патрульный остались в машине, а двое с подножек направились к Саиду, держа автоматы наготове. Берг облизнул мгновенно пересохшие губы.

Однако проверка, судя по всему, носила формальный характер. Мельком проглядев протянутые Саидом документы, солдаты все внимание переключили на татуировки, видневшиеся из-под незастегнутой «косухи». А он сам, закурив, что-то снисходительно втолковывал патрульным — судя по новенькой униформе, явным зеленым новобранцам.

Один из солдат, небрежно забросив автомат за плечо, направился к микроавтобусу. Берг снова напрягся, успокаивая себя тем, что не заглянуть в салон дорожный патруль просто не мог. А тут и Саид громко окликнул Берга, назвав его Петрухой:

— Чуєш, Петрухо! Давай віддамо хлопчикам трохи бензину — у них зовсім з пальним погано[150].

Берг, памятуя о приказе молчать, только кивнул и показал совсем юному солдату пальцем на багажный отсек, где стояли канистры с бензином.

Патрульный с грохотом вытянул тяжелую канистру и поволок ее к пикапу. Саид тем временем щедро оделил солдат сигаретами, дружески распрощался с ними и не спеша направился к автобусу. Залез на пассажирское место, подмигнул Бергу:

— Расслабься, камрад! Все в порядке! Поехали потихоньку — только дай им развернуться, не спеши!

Берг через силу улыбнулся:

— Мне показалось, патруль не столько документы рассматривал, сколько твои татуировки… Они какие-то особенные?

— Нашему хохлу на «татушки» глянуть — и документов спрашивать не надо, — ухмыльнулся Саид. — В национальной гвардии татушки бьют на теле чаще, чем стрелять учатся! Так что у меня все на теле написано — в том числе и об участии в боевых действиях!

— И про меня ничего не спрашивали? — Берг недоверчиво покачал головой. — Удивительно!

— А что спрашивать? Я для них свой человек, значит, верят всему! Сказал: американца везу, большую шишку. Посоветовал не трогать без необходимости. А когда бензин предложил — они и вовсе про тебя забыли!

Микроавтобус приблизился к бетонным заграждениям блок-поста, за которыми виднелась армейская палатка. Из подъехавшего раньше пикапа повылазили солдаты, и один из них, оживленно жестикулируя, поставил у ног офицера добытую канистру. Пулеметчик выпрыгнул из кузова и разминал мышцы. Саид наклонился к лобовому стеклу, вглядываясь в лицо офицера — тот, стоя у обочины, держал у уха трубку полевого телефона.

Едва микроавтобус поравнялся с офицером, как тот внезапно шагнул навстречу и повелительно замахал руками, приказывая остановиться. Берг начал притормаживать, но Саид рявкнул:

— Газу, камрад! Газу давай!

— Догонят! — пожал плечами Берг, но послушно вдавил в пол педаль газа.

— Не должны! Мне олух, что бензин попросил, жаловался, что горючее у них на нуле. Гони шибче камрад! До города километров пять, если оторвемся — по переулкам уйдем! Я в Виннице бывал, все помню.

В зеркале заднего вида было видно, что на блок-посту засуетились. Солдаты опять попрыгали в пикап, пулеметчик прильнул к турели. Офицер выбежал на середину дороги и поднял автомат.

— Пригнись, камрад! — заорал Саид. — Сейчас стрельба будет!

Он не успел договорить, как с треском лопнули и посыпались осколками оба стекла — заднее и лобовое. В салон автобуса ворвался ветер. Саид выругался и схватился за плечо.

— Тебя ранили? Попали в тебя?

— Гони, не отвлекайся! Потом разберемся — кто куда попал.

Берг лег грудью на руль, напряженно всматриваясь в мчащуюся под колеса серую ленту шоссе и часто поглядывая в зеркало заднего вида. Пикап заметно приближался, у дула пулемета засверкал венчик огня, но россыпь пуль прошла поверху или в сторону. Встречные машины тормозили и съезжали на обочину, кто-то пытался развернуться.

Саид стащил «косуху» с левого плеча и Берг увидел залитое кровью тело. Поморщился и предложил:

— Надо бы перевязать…

— Ты дурной?! Когда перевязывать? Когти рвать отсель надо, а то они перевяжут! Так перевяжут, что чертям тошно станет…

Глянув в зеркало в очередной раз, Берг обрадовался: обстановка с погоней изменилась. Пытавшийся развернуться перед военным пикапом грузовичок перегородил ему дорогу. Саид через силу осклабился:

— Есть бог на небе, теперь не догонят! До города пара километров осталось…

— Выброси телефон! — вспомнил Берг. — По билингу нас хоть где живо отыщут!

— Думаешь? Жалко. — Саид бледнел на глазах и даже говорил с трудом. — Совсем новенький мобильник, дед Хоффман перед поездкой подарил!

— Наплюй! Я тебе новый куплю. Тебе не об этом думать надо — кровь бы остановить! Давай перевяжу!

— Не на дороге же, — простонал Саид. — На окраину Винницы заедем, за городским кладбищем направо поверни. Доедем до улицы Леси Украинки — там бордель покажу, нам туда надо…

Берг невольно хмыкнул:

— Да, тебе сейчас только о борделях думать!

— Дурень! Думаешь, я спятил? Мадам в том борделе — моя старая краща подруга. Ну, лучшая, если по-русски. Там и перевяжемся, и отсидимся сколько нужно…

— Ну-у, не знаю, — засомневался Берг. — Никогда бы не подумал, что публичный дом — лучшее место для отсидки людей в бегах! Там и девицы, и их клиенты… Облавы, наверное…

— Курвы-красавицы днями спят, а «жеребцы» ближе к ночи появляются. Да и нет у меня другого места для схрона в Виннице, камрад. Рули давай! Совсем худо мне…

* * *

Берг осторожно отодвинул край занавески, выглянул на улицу. Из окна мансарды были видны заборы и