властителем судеб этого маленького, грязного и темного городка. Сокол сам заметил, что даже с бандами город не выглядел настолько жутко. Мафия словно спрут окутала души несчастных граждан, которые боялись лишнего слова сказать, чтобы не стать целью мстительного и хитрого Разини. Убийства, подкуп и заговоры, кому как не Разини знать, что этот путь ведет на вершину, и сейчас его пора было с неё снять.

— Чем выше задерешь нос, тем больнее упадешь, — словно прочитав его мысли, произнес Лучинский, также как и Сокол смотря на вершину гостиницы. Самое большое сооружение в городе.

Андрей улыбнулся своим мыслям. Он был уверен, Разини также чувствовал, что его конец близок и вряд ли он хотел ускорить его.

— Агапит, в этот раз на тебе машина, — приказал Сокол, — если услышишь крики или выстрелы, подожди пять минут, если никто не выйдет, уезжай и предупреди, что план сорвался.

Греку явно было не по себе от такой просьбы. Он вообще не планировал, что план может сорваться, поэтому лишь махнул рукой:

— Я буду ждать столько, сколько нужно, чтобы вернуть вас в участок.

Переспорить медика было практически невозможно. Большую часть своей жизни Зервас спасал людей, будучи пожарником и сейчас он не собирался отказываться от своего призвания. Соколу это нравилось, но в тоже время ему не хотелось подставлять товарища. Однако, такова была их доля.

Проверив оружие, полицейские спокойно вошли в здание. Внутри все было спокойно. Гости, которые заселились в гостиницу, сидели в фойе на диванчиках и общались, в ресторане был слышен гомон постояльцев, играли музыканты, и изредка можно было услышать звонкие женские смешки.

— Я встану на стреме возле служебного телефона, — предложил Янковски, — в случае чего я позвоню тебе, и ты…

— А откуда ты знаешь, в каком номере Джек? — спросил Сокол шепотом, чтобы служащий, стоящий за стойкой, их не услышал. — Он хочет встретиться со мной, но это не значит, что мы должны…

— Не пойми меня неправильно, — теперь уже Павел перебил Андрея, — но кто-то должен будет завершить операцию даже в случае её провала.

Лучинский внимательно смотрел из-за голов полицейских за гостями. Не хватало, чтобы их ещё подслушали, однако сам Донован все прекрасно слышал и был готов согласиться с Павлом.

— Не следует рисковать своими жизнями, — тихо заметил Лучинский, натягивая на лоб свою широкополую шляпу, — Андрей, у тебя семья, сын и дочка, что ты хочешь, чтобы они получили, если ты не вернешься?

Сокол замер. Его внезапно пробила дрожь. Он вспомнил те несколько дней отпуска, когда к нему наведалась семья. Однако, он давал присягу, отказаться от неё он не мог. В том числе и потому что, в присяге были слова о защите подданных империи, к которым относилась и его семья.

— Скажут, что я исполнил свой долг.

— Поменьше пафоса, дружище, — похлопал его по плечу Павел, — никто не собирается терять тебя, — он улыбнулся, — уж точно не сейчас.

Андрей с благодарностью улыбнулся. И тут у него созрела идея.

— Я возьму номер, наиболее близкий к верхнему этажу, как только доберусь, позвоню, стой на телефоне, — произнес Андрей, подходя к стойке и стуча по звонку.

— Добрый вечер, сэр! — произнес старичок-служащий, отвлекаясь от газеты, которую он читал. Судя по всему, он уже давно наблюдал за ними, и лишь ждал момента, когда новые клиенты наконец-то решаться на запись, — Добро пожаловать в гостиницу «Ночные звезды»! Чем могу служить?

— Мой друг Джек сказал, что я могу снять здесь номер по низкой цене, — стараясь выглядеть как можно более добродушно, произнес Андрей, — и мне хотелось бы с ним…

— Прошу прощения, сэр, но никакой Джек в нашей гостинице не проживает, — он сделал паузу, явно соображая, как ему действовать дальше. Сокол не был уверен в то, что он не сдал себя, таким резким признанием, в то же самое время, он не думал о том, что старикашка принадлежит к мафии, скорее просто служака, который пытается заработать себе на жизнь простой работёнкой, — но номер вы снять можете.

Тут Андрей понял, что, возможно, его раскусили, так быстро поменять мнение, слишком подозрительно. Сокол мог попасть в ловушку уже сейчас, но отступать было нельзя, сделать все нужно было как можно быстрее.

— Тогда я хотел бы взять что-нибудь на двенадцатом этаже, — улыбнулся Андрей, всем своим видом показывая, что совершенно не расстроен и, похоже, это сработало, так как служащий пошел за книжкой записи клиентов.

Пока его не было, Сокол повернул голову и легким кивком в сторону старика служащего, приказал Лучинскому не спускать с него глаз. Тот намек понял. Не хватало, чтобы старикашка сдал его. Донован прошел к мягкому креслу, что стояло прямо напротив стойки регистрации и присев на него, опустил голову, изображая сонного.

Янковски, как и договаривались, стоял возле телефона, листая журнал и делая вид, что ищет интересующий его номер. Вскоре служащий вернулся, неся с собой красную книгу регистрации изрядно потрепанную временем, и пролистав пару страниц, сказал:

— Все номера на двенадцатом этаже заняты, могу предоставить вам номер на десятом, если вы не против?

— Тогда, пожалуйста, с балконом, люблю, знаете ли, подышать свежим воздухом поутру.

Служащий скривился, показывая, что ему совершенно все равно, чем любит заниматься Сокол, быстро записав его, он протянул сыщику ключ от номера.

— Вещи имеются?

— Нет, я налегке, думаю, надолго я не задержусь.

— Отлично, у нас в последнее время много странных типов проживает, не в обиду вам, — честно сказал старичок,- оплата по выезду!

— Все понятно, — махнул рукой Андрей, выхватывая ключ от номера и стараясь как можно быстрее добраться до лифта, поднимать стрельбу разрешалось лишь в самом крайнем случае. Как только он отошел от стойки, Лучинский как по команде «проснулся» и двинулся на место Сокола. Андрей краем глаза заметил, как Донован завязал разговор со служакой и принялся рассказывать одну из своих безобидных историй. Его план Андрей раскусил почти сразу, заболтать старика пока он сам не вернется или задержать его на столько, насколько сможет и не дать ему сообщить мафии о прибытии Сокола. Если конечно старик действительно имел с ней связь.

Понять, кто был простым гостем, а кто мафиози, было невозможно. В такую гостиницу обычно въезжали самые богатые, ну или те, кто пытался им казаться. Однако