Недалеко от побережья, где располагался санаторий, Соколу выделили аккуратный одноэтажный домик для всей семьи. Черепичная крыша и белые стены фасада, увитые плетистыми розами, радовали глаз. Гравийная дорожка хрустела под ногами, подводя их к невысокому крылечку с не застекленной верандой. Сокол достал ключ и легко провернул его в замке двумя щелчками. Их встретил ещё оставшийся запах краски и ароматной выпечки.

— М-м-м, пирог с рыбой. Будто и не уезжали из дома, верно? — Катя сняла шляпку и опустилась на обитую бархатом тахту. — Здесь ещё до сих пор ощущается присутствие прежних жильцов. Пап, ты, видимо, раскрыл важное дело, раз домик так быстро освободили в разгар сезона. — Сокол хотел было возразить, но хитрый взгляд дочери рассмешил.

— Расследование прошло успешно, — решил подыграть он дочери, — Но мы тут отдыхать собрались, так что никаких разговоров о моей работе. Глеб фыркнул, закатывая глаза. Вот кто не интересовался полицейскими делами, так это он. Хоть он и выглядел серьезным мальчиком и почти всегда старался походить на отца, наука, как однажды выразилась Юля, стояла для него на первом месте. Все своё время Глеб проводил за книгами, и постоянно что-то писал в тетради дома. Сокол даже немного волновался, что мальчик с головой уйдет в свои фантазии, не замечая окружающего мира. Впрочем, сейчас он был здесь и вел себя вполне как обычный мальчик, готовый к тому, что весело попрыгать на улице с мячом.

Юля накрыла на стол и позвала всех обедать. И снова повелась беседа. Молчание не было эталоном поведения семьи во время приема пищи. Говорили о вечерних и завтрашних планах, погоде, море и, конечно, магазинах. Сокол отложил приборы и опёрся подбородком на сложенные в замок пальцы. Как же потеплело в груди рядом с самыми близкими людьми. Все заботы вместе с Разини отошли на задний план. Кощунство — думать о работе в кругу семьи. Безусловно, его ждал риск и опасность, но до этого ещё два долгих, счастливых дня.

— Так это что-то вроде отдыха? — спросила Юля, улыбнувшись мужу.

Андрей замялся, задумавшись, говорить правду в присутствии детей ему не хотелось, но Юлия быстро все поняла и кивнула.

— Катя, помой, пожалуйста, посуду, Глебушка, помоги ей.

Андрей нахмурился, и уже хотел было возразить, что сам приберет со стола, но, похоже, сейчас его жену волновала не столько работа Сокола, сколько её последствия. Подойдя к мужу, она нежно взяла его за руку и повела в спальню. Здесь то и исчезли последние следы маски жены. Легкая холодность светской дамы, уступили место заботливой улыбке женщины, которая искренне любит своего мужа, а пальцы в нежных перчатках, стали быстрыми и ловкими, как и нервы женщины, которая за свою не самую длинную жизнь успела вылечить не малое количество больных и обездоленных.

— Дети, конечно, не обращают внимания на это, — серьезно произнесла Юля, открывая свою сумку медика, — но не заметить твою хромоту очень трудно!

— Они не настолько слепы, чтобы не заметить, — улыбнулся Сокол, но сам же опустил глаза в пол, сказать правду ему было тяжело, не хотелось волновать семью.

— Это было то самое нападение? О котором писали в газетах?

Сокол кивнул, снимая штаны и обнажая грубо перебинтованную рану, из-под которой все еще сочилась кровь. Юля вздохнула и, достав инструменты, аккуратно срезала старую повязку. Андрей улыбнулся, вспоминая те дни, когда Юля еще не была его женой, но все так же ласково и нежно, стараясь не причинять новой боли, протирала рану и меняла повязку.

— У вас здесь одни неучи работают, — сетовала медсестра, осматривая ногу мужа, — так перетягивать рану нельзя, она же дышать должна!

— Раньше этим занимался Витя Закрипин, — с грустью произнес сыщик, стараясь не смотреть на жену. С Виктором они были знакомы, и даже какое-то время работали вместе, он был Юле таким же хорошим другом и весть о его смерти, заставила женщину несколько дней прятать глаза, красные от слез.

— Как это случилось?

— Юль… пожалуйста…

Она осеклась, понимая, что потревожила рану, которая ещё слишком свежа и, ругая саму себя за то, что так поступила, ведь Андрей был там и все видел. Даже бывалому сыщику сложно привыкнуть к такому, к тому же, портить настроение в такой день, не самая приятная идея. Юля решила, что узнает об этом в другой раз, когда придет время. Уняв свою боль, женщина вернулась к ране мужа.

Закончив перевязку, Юля, убрала все инструменты, села на кровать к мужу и обняла его за плечи. Андрей погладил свою ненаглядную по голове, прекрасно понимая, что она пытается сказать.

— Я боюсь за тебя, — прошептала она, — Глеб этого не понимает, он думает, что у тебя обычная, ничем не примечательная работа, но Катя… он же у нас сообразительная.

— Это точно, — кивнул Андрей, — Глеб тоже не дурак, понимаешь, эта важно, для нас и для нашей страны!

— Я все прекрасно понимаю, — вытирая непрошеную слезу, произнесла женщина, еще сильнее вцепившись в мужа, — но я все равно могу тебя потерять, как я буду без тебя!

Андрей понимал, что дай Юле волю — она разревется, а ему не хотелось портить настроение ни себе, ни детям.

— Что я буду за человек, если оставлю вас⁈ — прошептал Андрей на ухо Юле. — А как же честь офицера? Помнишь нашу встречу?

Юля, улыбнувшись, кивнула, но Андрея не отпустила, как будто боялась, что если она его отпустит, то он исчезнет, словно сон.

— Взрывы, выстрелы! — прокричал Андрей, изображая жестами ту обстановку, а потом нежно коснулся щеки жены. — Это все, что я помню, а потом твое лицо!

— Тебя притащили тогда, сказали, что какой-то неудачный бунтарь сбил тебя с ног, но это тебя и спасло, — сказала Юля, окончательно сбросив свое унылое настроение, — ты вертелся, как будто я тебя резала.

— Ну, перина была колючая, — соврал Андрей, засмеявшись, — а ты мне сказала: «Не вертитесь, сударь, прошу вас».

— Андрей, ты дразнишь меня⁈ — наигранно спросила Юля, вставая с кровати и упирая руки в бока.

— Ни в коем случае!

Одновременно засмеявшись, они бросились в объятья друг другу. Андрей, крепко прижав к себе жену, понимал, что не хочет с ней расставаться до конца