После обеда семья двинулась в город. Как только машина остановилась на одной из улиц, все сразу же вышли из машины. Андрей, стараясь не обращать внимания на боль в ноге, которая все еще изредка проскакивала, шел рядом с Юлей, держа её под руку. Катя, которая старалась вести себя сдержаннее, все равно то и дело вертела головой, смотря то на один магазин, то на другой.

— Катя, такое ощущение, что в Петрограде ты не видела ничего подобного? — заметил Глеб, который сдерживался от того, чтобы не двинуться за сестрой вприпрыжку.

— Конечно, видела, — отмахнулась девочка, — но все же холодный Петербург отличается от светлого Дальнограда, — поучительно заметила Катя своему брату, — это же жемчужина юга, России.

— Правда? — наигранно удивился Андрей. — Это откуда у тебя такие познания?

— В книжке прочитала.

— Что-то я тебя за ней никогда не видела, — пошутила Юля, заставив всех рассмеяться, а Катю покраснеть.

— Я-я, я читаю, когда вы не смотрите вот!

— Ну, удиви нас чем-нибудь, — пришел на выручку Андрей.

— Ну, например, в Дальнограде количество персов значительно превышает количество персов в Петербурге, как, собственно, и эмигрантов, которые стараются прибыть как можно подальше от столицы, чтобы такие доблестные полицейские, как ты, папа, не следили за ними.

Вся семья снова обрушилась веселым смехом, заставив Катю растеряться от такой неожиданной реакции семьи.

— Я что-то не то сказала? — сгорая от стыда, прошептала девочка своей матери.

— Нет, нет, все хорошо, — сдерживая смех, произнесла Юля и потрепала дочку по головке, — действительно читала.

Весь день они ходили, развлекаясь, и Андрей почти забыл, что он здесь для того, чтобы расследовать деяния мафии. Когда же все четверо пошли в театр, то все заботы мигом были забыты. Андрей и Юля культурно смотрели представление, взявшись за руки. Глеб, который сразу сказал: «Не интересно», мирно задремал в кресле, а Катя, вскочив к стойке балкона, мечтательно смотрела на принца, который спасал прекрасную принцессу. Несмотря на достаточно взрослый возраст, девочка все еще мечтала о подобных девичьих фантазиях. Андрей видел, как сменяются эмоции на глазах дочери, словно картинки на калейдоскопе. А когда на сцене появились благородные разбойники в черных масках, девочка принялась размахивать руками, представляя, что она сейчас там, вместе с принцем отражает атаки бандитов, ловко орудуя своим мечом.

— И в кого она такая? — спросил Андрей глядя на дочь, — Кать, смотри не упади.

— Определенно в тебя, — прошептала Юля.

С этим трудно было не согласиться. Катя постоянно искала приключения за забором дома. То и дело, убегая в луга или к реке, заставляя сердце матери кровью обливаться от паники и, каждый раз бросаясь к Андрею, когда тот приходил с работы, а дочери ещё не было. Обычно он находил её где-то в поле или на сеновале, где уставшая от беготни Катя, засыпала. Несмотря на кажущуюся непоседливость, она знала меру, стараясь сильно не пугать мать и не напрягать отца.

Глеб же был прямой противоположностью. Серьезный и спокойный мальчик, домашние стены для него были роднее полей и лугов, а книги заменяли тот волшебный мир, который его сестра выдумывала сама, когда выходил за ворота.

Когда же представление закончилось, и все зрители покинули театр, Андрей вместе с семьей пришли в парк и мирно сели на скамейку. Глеб, поправив очки, сказал, что, несмотря на отдых, он все же должен учиться, и сообщил, что собирается посетить один магазин, который все еще не закрыт. Катя, вскочив со скамейки, гордо вздернув носик, сообщила, что пойдет защищать брата. Глеб попытался возразить, но, заметив взгляд родителей, сдался и двинулся за своей сестрой, шепча что-то вроде:

— … кто ещё кого защищать будет.

Андрей и Юля сидели на скамейке, приобнявшись, наслаждаясь тишиной. Редко когда они сидели так в Петербурге, но обычно их вечера проходили примерно так же, и им этого было достаточно.

Домой они вернулись уже затемно. Дети сразу же рухнули на кровать отдыхать от насыщенного дня. Андрей решил немного поработать, пообещав, что быстро закончит, Юлия, сказав, что подождет его, мирно уснула в кресле. Сокол, заметив, как мило посапывает его любимая жена, аккуратно, чтобы не разбудить, перенес её на кровать и, вернувшись в комнату, уже хотел было вернуться к работе, как раздался звонок…

* * *

Джек устало вошел в свой номер. Тяжело вздохнув, он посмотрел на спящую Джулию и прошел к столу. От гангстера пахло сигаретным дымом и крепким алкоголем, хотя пьяным Жеменес не был. Он был разочарован. Дальноград не был тем, что он представлял в тот день, когда им пришлось в срочном порядке бежать из столицы.

Разини говорил о нем как о свободе, как о мечте, которая станет явью. Он постоянно твердил, что пора становится истинными хозяевами своей собственной судьбы, строить империю и делать деньги, чтобы жить припеваючи и ни о чем не думать. Что ж, если это было предел мечтаний Альберто, то Джеку это всё надоело. Некогда, благородный сын Испании, который казнил людей из-за чувства правосудия, превратился в настоящего палача, который сейчас сам был загнан в угол теми, кто представлял собой закон.

С каждым днем Разини становился невыносим. Он вызывал Джека, срывался на него, а потом требовал отправиться в то или иное предприятие и собрать дань. Джек помнил, как однажды их чуть не прикончили Баскаки, но сейчас, когда из банд остались лишь одна Семья Разини, бояться стали стражей закона.

Дон же не унывал, при этом его действия говорили за него. Он старался делать вид, что всё под контролем, но на самом деле, он бегал как загнанный зверь, то и дело, вызывая к себе то Донса, то Джека. И если Мальчик Илья оказался хитрее и в итоге налил Альберто в уши свежей лапши, сообщив дону, что лучший способ скрыть грязные деньги — это спрятать их в тайнике на заводе, а потом благородно решил проконтролировать эту миссию, то Джека удача обошла стороной. Альберто, потеряв свою левую руку, решил, что отныне они вместе с Джеком будут «править городом».

— Как в старые времена, Джек, — произнес Жеменес, вспоминая слова Альберто перед тем, как тот в очередной раз выплеснул свое недовольство, — мы будем здесь вдвоем, как тогда в Петрограде и они кровью умоются, но не возьмут нас.

Джек с кислым лицом вспоминал слова босса. Тот не понимал,