Шрифт:
Закладка:
- Так… дай подумать… в берлогу он лег, как водится… я за медвежьими берлогами особо приглядываю, чтоб, значит, не подняли какие горе-охотнички зверя посеред зимы… я такого в своих лесах не жалую. Так что…залечь он залег… до зимки. А там я, каюсь, чутка прихворнул. В городе вашем подцепил заразу какую-то… да на диво гадостную, такую, что, думал, отойду.
- Ага, - сказал Васька, не способный от туши отойти. Присев на корточки, он разглядывал огромные кривые когти. – Я к нему целителя возил. Анька велела! Волновалася она крепко!
- Вот… половину зимы, почитай, пролежал… только и мог, что по малости сделать… даже лизунцы этот беспокойник за меня раскидывал.
- А еще сено лосям!
- По весне уже сам и встал, да тоже так себе… не до медведей было.
Стало быть, с зимы.
Много это?
Мало?
Зима свою Девочку за пару часов сотворила, пусть и сил на это ушло изрядно. Но собака и медведь – звери разные, даже по размерам и весу если брать.
На полигонах…
Зверей меняли постепенно. Медленно. Могли ли тут?
- А иных… - Бекшеев отвел взгляд. медведя было иррационально жаль. – Иных зверей вы не встречали? Измененных?
- Нет, - Михеич уверенно покачал головой. – Этой пакости в моих лесах не было. Я бы понял.
А должны бы…
Кто бы ни взялся ставить эксперименты, он начал бы с кого-то поменьше. Побезопасней. Медведя… его поймать надо. В клетку усадить… запихнуть… потом работать, медленно и муторно.
Должно быть что-то другое…
Должно.
- Если б не я, - Михеич понял сомнения Бекшеева. – То звери мои точно бы почуяли.
И глухо рыкнули псы.
А Девочка вот вздохнула.
- Ушко, - сказала Софья вдруг. – Мягкое. Медвежье… ушко на цепочке… на счастье оберег. Веревочка красная, веревочка синяя… и ушко. Правда, оно вовсе не медвежье. Мех другой…
- Что?
Она моргнула, выпадая из состояния транса.
- Извините, - Софья смутилась. – У меня иногда случается… а вообще мы идем? Нам ведь надо было куда-то?
Взгляд Михеича был тяжел.
И полон… боли?
- Идти, - уточнила Софья. – Туда…
И рукой в лес махнула.
- Или туда… две дороги… а какую не выберешь – смерть. Всюду смерть. Со смертью надо уметь разговаривать. А они не умели. И потому ничего не получалось.
- Блажная, - выдохнул Михеич.
А Бекшеев не стал спорить.
- Дорога идет-идет, ленточкою… ленточка в косе… не расплетай косы, не роняй ленты… ляжет она тропиночкою. Пойдешь – а там смерть… не ходи, не дари слова… одно дашь и трижды по три возьмут.
- Ненавижу, когда она так делает, - пробормотала Зима. – Вот ни хрена же ж не понятно! Нет бы просто сказать, что да кто… и где…
- Кровью заплачено… кровью дано… кровью взято будет. Кровь за кровь. Боль за боль. Месть за месть… все умрут. Все, - убежденно произнесла Софья и распахнула глаза, широко так. Кажется, исключительно затем, чтобы добавить. – Все-все…
[1] Рецепт вполне реальный, но повторить автор не рискнет.
Глава 39 Подранок
Глава 39 Подранок
«Бытует мнение, что опытный охотник не оставляет подранков и, не положив зверя с первого выстрела, делает все, дабы добить его, не оставляя мучиться. Однако след помнить, что если один зверь бежит, стремясь спасти свою жизнь, то другой, оглушенный, ошалевший от боли, впадает в ярость и способен кинуться на охотника»
«Размышления об охоте», статья князя Веселовского, заядлого охотника и председателя Московского клуба любителей охоты.
Иногда начинаю думать, почему это у меня все через задницу. Неужели и вправду потому, что я заветов не блюла, правила нарушала и вообще жила не так, как предками заповедано? И вот теперь, на ночной дороге, ощущение усилилось несказанно.
Хоть ты и вправду…
Правда, что именно «вправду» тоже не понятно.
Софка выдохнула и покачнулась, благо, некромант успел её на руки подхватить, да так бережно. И взгляд у него вовсе не испуганный, как оно обычно с людьми случается. Беспокойство вот чувствую. Волнение. Но не страх.
- Девку бы ко мне… - произнес Михеич задумчиво. – К утрецу отойдет… ишь ты… я только раз такую видывал… тоже сказала, что за мною смерть ходит. И вправду, ходит… мы с нею на двоих много находили.
И его взгляд сделался безумным.
- Так, - Бекшеев осознал, что еще немного, и это заразное безумие захватит всех. – Во-первых… надо все же кого-то в город отправить. У вас ведь связи нет?
Михеич покачал головой и буркнул:
- На кой она мне?
Его правда. На кой.
А Бекшеев на меня поглядел.
А я…
Возразить бы, да понимаю, что прав.
Кругом прав.
Тихоня? Он бы пошел. И даже вон скалится, на лес поглядывая. И плевать ему, что опасно, но… с человеком Тихоня, может, и справился бы. А вот со Зверем – дело иное.
Васька?
Ребенок.
Даже если… думать о таком не хочется, но все одно ребенок. Про некроманта с Софьей и говорить нечего… Михеича просить? Он сходит, но…
Пойдет ли?
Дойдет ли?
И послушают ли его там?
- Я пойду, - сказала я, глядя Бекшееву в глаза. И взгляд он не отвел, пусть и хотелось. Стыдно. Вроде как с их аристократическими заморочками ему бы идти, гордо всем пример показывая. Но к счастью всеобщему Бекшеев в достаточной мере адекватен, чтобы самому все понимать.
Не дойдет.
- Так… если в город, то и я… - Михеич поскреб в затылке. – Записочку карябнете, я и снесу… чай, не тяжко.
- Нет, - я качаю головой. – Мне… позвонить надо будет.
И Бекшеев кивает.
Надо.
Не хочется тревожить Одинцова, да придется. Слишком уж много тут всего и намешано. И помощь нужна. Да и в целом посоветоваться… он умный.
Поймет.
Новинского тоже стоит дернуть. Он с нами связан, вот пусть и поднимает своих в штыки.
А Михеичу говорю:
- Ты и вправду вот лучше сведи их к капищу. Там… убили одного человека.
Михеич хмурится.
Кивает.
- Собачку, - говорит, - возьми. На
