— Я не позволю Нолофинвэ снова отнять у меня всё, — отвернулся к окну Маэдрос, застыв, словно окаменевший.

— Может быть, ему не нужна власть? — предположила Туивьель, прижав к лицу ладонь любимого. — Может быть, это жест отчаяния? Вдруг Нолофинвэ просто испугался? Что, если он всего лишь боится Моргота?

— Нет, — закрыл глаза Маэдрос. — Это я боюсь, потому что знаю, чего опасаться, а он — просто ненасытная грязная тварь, недостойная называться эльфом. Но это тайна, которую никто не должен знать.

— Не узнают, — губы леди проскользнули по руке, остановились на запястье. Сердце радовалось: снова ощущалось доверие Легенды — он опять говорил честно и спокойно о том, что было тяжелее всего признать и произнести. Может быть, скоро снова будет закрываться и занавешиваться северное окно? Ведь ни одна рана не может кровоточить вечно…

Надежда укутала весенним теплом сердце, подарила улыбку, но вдруг среди воцарившегося молчания прозвучали слова, едва ли не самые ненавистные из всех звуков Химринга:

— Мне надо идти. Не скучай.

Тихо хлопнула дверь.

И руки, вновь лишённые возможности согреться живым теплом, закрыли северное окно.

***

Варнондо понимал, что надо идти обратно в библиотеку и разобрать новые ворохи записей, однако почему-то всё ещё не двигался, словно вкопанный. Хитлумского посланника поставили перед фактом: под знамёнами верховного нолдорана Химринг в бой не пойдёт, и наступлению на Дор-Даэделот не бывать.

«Белерианд останется мирной землёй, поскольку главная задача защитников — сохранить жизни населения и максимально уменьшить потери в рядах армии! — провозглашал за столом на совете, словно с трибуны, лорд Маэдрос. — Бросать воинов на неприступные скалы — бессмысленно, предпринимать какие-либо дополнительные манёвры — бессмысленно, объединять в одно войско армии, защищающие независимые друг от друга эльфийские королевства — бессмысленно!»

Бессмысленно, бессмысленно, бессмысленно…

Каждое слово письма верховного нолдорана венчалось и приговаривалось этим исчерпывающим описанием.

Бессмысленно.

Варнондо чувствовал, что зря теряет время в Химринге, что на самом деле нужен в Хитлуме или Барад Эйтель, а то и в Дор-Даэделот. Если уж что-то здесь и бессмысленно, так это его нахождение в Пределе Маэдроса, а король Нолофинвэ, вероятно, написал дельные вещи, ведь решение атаковать Моргота действительно выглядит странным, но раз принято, значит, есть веские основания, а не просто очевидные разведданные, однако письмо уже сожжено, и прочитать его никто не сможет. Придётся верить Маэдросу на слово.

Бессмысленно?

В голове мелькнула мысль попросить у Нолофинвэ разрешения вернуться в Хитлум, оставив в Химринге сына и жену, однако от понимания, что придётся признать сомнение в правильности приказа своего короля, становилось не по себе. Решив всё же заняться обычными «бессмысленными» делами, Варнондо пошёл по коридору вдоль спрятанных в стенах ловушек и тайных ходов, вспоминая песню супруги, которая никогда не исполнялась в театре, зато звучала колыбельной маленькому сыну. Незамысловатые строки каждый раз заставляли задуматься о прошлом — времени до тьмы и войны, куда никому нельзя вернуться.

Кем хотел стать юный Варнондо, не проливший кровь и не знавший оружия? О чём он мечтал? Просто жил одним днём, ничего не планируя? Да, пожалуй, так и было. Странное, глупое существование.

Бессмысленное.

«Когда-то мир сиял и для меня,    

В нём каждый миг был радостен и нов.

У ног играла пеною волна,

Не знали мы ни горя, ни оков.

Вот так живёшь, не ведая порой 

О том, что предначертано тебе,

О том, что для тебя готова роль

В жестокой и пустой чужой игре,

Где не мы выбираем пути,             

Нас несёт бесконечный поток,

И чему суждено с нами произойти,

То случится в назначенный срок».

Глупые мечты. Бессмысленные.

Варнондо усмехнулся. И когда же это слово стало исчерпывающим описанием его жизни? Может быть, всегда было, просто осознание появилось только сейчас?

***

«Бессмысленно! Бессмысленно!»

Слово-приговор и обличение отозвалось в сердце каждого камня крепости Химринг, пролетело над равниной Ард-Гален, прозвучало в ушах и на устах, обрушилось на западные крепости.

Бессмысленно! Бессмысленно пытаться властвовать там, где меч и огонь сильнее королевской короны.

***

— Откуда, прости, ты, гонец? — голос короля-менестреля Макалаурэ Феанариона зазвучал вдруг как-то странно.

А может, просто сказалась атмосфера выбранного владыкой Поющей Долины места для разговора с посланником верховного нолдорана — огромная братская могила, превращённая в прекрасный цветущий холм со стремящейся к небу ажурной башней из белого мрамора и серебра. Ряды разноцветных ромашек, сходящиеся дугой от подножья захоронения к ступеням здания, сменялись полосами незабудок, фиалок, колокольчиков и тысячелистника, создавая плавные переливы от белого к розовому и сиреневому, а затем снова к белому. Здесь же располагался обелиск с именами всех, кого после Дагор Аглареб не нашли живыми родные и друзья. Вокруг монумента всегда лежали памятные вещи и горели светильники.

— Хитлум, говоришь? — голос Макалаурэ словно окружил гонца, и только теперь эльф понял, что на него направили чары, от которых защищаться, увы, уже поздно. — Хитлум. Земля, скрытая белым туманом. В чём его отличие от чёрной тьмы? Оттенком? Но ведь слепит одинаково. Можно ли называть Нолофинвэ Белым Врагом? Владыка Фаингот. Мне нравится, как это звучит. Особенно, если вспомнить, что к власти верховный нолдоран пришёл по снегу.

Посланник промолчал — зачем что-то говорить, если и так понятно: лорд Дыры не вступит в бой, потому что трус и ничего не смыслит в военном деле — правильно говорит командир Ранион.

Над холмом-могилой ко входу в башню парил казавшийся невесомым мост, сверкавший на солнце серебром, построенный для того, чтобы можно было зайти в памятную галерею, не наступая на упокоившую тела землю. Феаноринг повёл подданного верховного нолдорана вверх по красиво расписанным плитам, и молодому эльфу пришлось повиноваться.

— В Туманной Земле ведь не Долиной мои владения зовутся, — нараспев произнёс Макалаурэ, входя внутрь башни, где на первом этаже посетителям открывались дивные панорамы, изображавшие виды королевства, каким оно было до Дагор Аглареб. — Расскажи, как тебя готовили к поездке сюда, вестник беды?

«Вестник беды? — словно засыпая и видя сон о бело-красных дворцах и крепостях с колоннами и скульптурами, подумал гонец. — Это оскорбление? По какому праву…»

И вдруг эльф понял, что отвечает. Голос неожиданно стал существовать словно отдельно от хозяина, произносимые слова оказались совсем не теми, которые хотелось говорить.

А в ушах звучали слова лорда Дыры:

— Не понимаешь, почему