— А у тебя что? — спросил разведчик, отмахнувшись.

— Да ничего особенного, — пожала плечами эльфийка, — как всегда.

Можно было бы, конечно, рассказать о недавней новости, потрясшей Барад Эйтель, однако колдунья была уверена: разведчик не поймёт или поймёт неправильно, а что-то объяснять не хотелось.

— Тогда, — мужчина тяжело поднялся, — пойду я. Ехать пора. Я ж семью давно не видел, мож, внуки выросли уже, а я и не в курсе.

— Счастливого пути, — улыбнулась Зеленоглазка.

— А тебе — счастливо оставаться, бессмертная.

Дверь закрылась. Решив, что лучше не задумываться над разговором, а продолжить работу, эльфийка взялась за записи и увидела подробно описанное течение болезни того, чья смерть стала на удивление важным событием в Крепости Исток. Какая злая ирония! Тот, кто уверял, будто лекари нужны только тем, кто сеет искажение, последние годы жизни не мог без помощи знахарей и дня. Смешно? Митриэль смеялась, припоминая выступления на площади, а Зеленоглазке было неприятно думать о том, что лекарства вновь оказались бессильны против воли Рока.

***

В библиотеке было непривычно тихо: все, кто жили в здании, молчали, либо говорили шёпотом, ходили осторожно, словно боясь спугнуть чуткую дичь.

В последнее время хозяин книгохранилища тяжело болел, редко выходил из дома, чтения проводил короткие и не регулярные, пускал к себе лишь двоих учеников, а ещё лекаря-мужчину, не позволяя женщинам даже приближаться к своей комнате.

Не желая слышать о возможной смерти, Пойтар ругал и проклинал знахаря, требуя чудодейственные снадобья, однако в последний день жизни вдруг позвал учеников и сказал, не вставая с постели, что библиотеку отдаёт им. Было много невнятных слов о том, что чтецы и книжники не должны жениться, потому что женщины не дадут мужчине творить и украшать мудростью мир, что лучше вообще не пускать этих нечистых существ даже во двор хранилища, и слушать истории им не положено, однако как этих искажённых тварей остановить, коли лезут вечно? Потом Пойтар попросил лекарства, выпил и заснул. Навсегда.

На похороны библиотекаря собралось небывалое количество Фирьяр — столько не приходило даже на площадь во время выступлений странного книжника. Стража крепости на всякий случай следила за порядком, однако ничего плохого не случилось, народ в молчании постоял и разошёлся.

А на следующее утро, когда ученики, ставшие новыми хозяевами библиотеки, разбирали разбросанные по столу записи, им на глаза попался красиво разрисованный узорами листок, на котором не было привычных историй о сказочной любви или поучительных слов о правильном образе жизни. Текст был путаным, однако оба наследника единогласно решили, что это главный труд в жизни учителя и повесили листок на стену в гостевом зале, вставив в красивую рамку, чтобы каждый приходящий слушать истории видел важнейшее завещание победившего тьму собрата:

«Славьте Народ, славьте —

Великий во все времена!

И славьте свою душу —

Великую во все времена!

Счастливый Народ живёт там,

Где люди сознательны

И мечтают о совершенном человеке,

Об истине, ведущей к избавлению от искажения

Ради людей, ради добра,

Ради братства человечества.

Идеи человека — единственное, что никогда не исчезнет,

И сквозь время потомки узнают прошлое.

Нет среди нас способного править миром —

Человек умрёт. Но не его идеи.

Счастливый Народ!

Мы идём сквозь время —

Счастливый Народ,

Победивший Искажение».

Примечание к части Там в конце искажённый перевод песни «Happy nation» «Ace of Base»

Объединимся, ударим, победим!

— Алмарил? — Карнифинвэ отошёл от окна, удивлённо посмотрел на вошедшую Вирессэ. — Морифинвион?

— Да, — эльфийка заперла дверь и устроилась на постели. — Таргелионский принц. Прибыл из Барад Эйтель по поручению Финдекано Нолофинвиона.

Ночь постучалась в стекло крошечными льдинками, погода стремительно портилась, однако это не мешало каким-то весёлым гулякам распевать на площади песни о том, как прекрасно королевство Хитлум.

— Зачем он здесь? Вместо меня?

Глаза сына нолдорана Питьяфинвэ загорелись злобой. Вирессэ встала с кровати, обняла супруга и прижалась животом.

— Прошу, скажи мне правду.

— Никто не сможет заменить тебя, — промурлыкала эльфийка, пощекотав кончик носа мужа золотым локоном. — Алмарил здесь проездом. И мне удалось с ним поговорить. Если тебе есть, что передать лорду Маэдросу, это можно сделать.

Карнифинвэ опустил глаза.

— Послушай, — Вирессэ заговорила вполголоса, — я понимаю твоё состояние, но прошу — не сдавайся. Что бы ни было, не сдавайся! Нолофинвэ силён на своей территории, но шаг за границу — и всё! Его нигде не уважают, с ним не считаются. Он ни для кого не король и не авторитет, и то, что узурпатор держит тебя в заложниках, только ухудшает его положение. Уверяю тебя, ему придётся пересмотреть своё поведение, ты будешь свободен.

— Может, наплевать на всё и выходить? — принц посмотрел на дверь. — Гнать от себя стражу?

Вирессэ задумалась. Да, вероятно, это бы подняло дух возлюбленного, однако, чего может стоить такая краткосрочная победа? Усиления охраны? Заточения в подвале? Может, и ей самой больше не удастся никуда выйти? Нет, риск однозначно не оправдан.

— Не нужно, — рука эльфийки провела по скуле Карнифинвэ, пальцы игриво тронули губы, — просто напиши лорду Маэдросу письмо, а я его передам Алмарилу.

Нолдорский принц видел: жене нравится происходящее, её захватил азарт. От этого становилось ещё больнее — быть в этой игре жертвой и безучастно наблюдать, как все вокруг делают историю Белерианда, складывая камень к камню, записывая строку за строкой, было невыносимо. Как же так вышло? Почему?

А теперь появился этот Алмарил. Карнифинвэ запомнил сына таргелионского нолдорана по громким словам о несправедливости в Химринге, вызвавшим непримиримый протест в сердце, а потом…

Потом был бой с тем ужасным огнедышащим монстром, когда Алмарил бросился, сломя голову, в самое пекло и едва не погиб, зато потом возомнил себя героем. И теперь этот эльф здесь: свободный, увенчанный славой, исполняющий поручение лорда Маэдроса, прикрываясь принцем Финдекано, словно щитом.

«А что осталось мне? Что делаю я?»

Чувствуя, что снова впадает в отчаяние и начинает думать о