Наконец, еще в одном из рассказов фигурирует император Зенон:

Однажды он оскорбил одну женщину в лице ее дочери. Женщина часто молилась в храме Пресвятой Владычицы нашей Богородицы Марии, взывая к Ней со слезами: «Накажи императора Зенона». Долгое время она поступала таким образом — и вот Пресвятая Богоматерь, явившись ей, говорит: «Поверь мне, женщина, Я давно бы наказала его, но его десница удерживает Меня». А он был очень сострадателен[790].

Приведенные рассказы ярко свидетельствуют о том, что к началу VII века: 1) почитание Богородицы очень широко распространилось и в монашеской среде, и в среде мирян, включая высокопоставленных сановников, купцов, а также простых людей — мужчин и женщин; 2) практика молитвы Богородице стала общепринятой; 3) почитание распространялось не только на Нее, но и на Ее иконы; 4) Богородица являлась во сне и наяву монахам и мирянам; 5) Богородицу воспринимали как Защитницу, Ее попечению вверяли себя и своих близких; 6) рассказы о чудесах Богородицы передавались из уст в уста.

Уместно сравнить «Луг духовный» с более ранней коллекцией рассказов из монашеской жизни Египта — «Лавсаиком» Палладия Еленопольского, написанным около 420 года[791]. В этой книге Богородица вообще не упоминается[792], и может создаться впечатление, что в египетской монашеской духовности IV и начала V века Она не играла никакой роли. Это, по-видимому, не совсем верно, однако доказательств Ее присутствия в молитвенной практике египетских монахов книга не дает.

Можно также сравнить творение Иоанна Мосха с «Изречениями пустынных отцов» — еще одной коллекцией историй из жизни монахов IV–V веков[793]. В этой коллекции Дева Мария упоминается лишь однажды: «Авва Исаак посетил авву Пимена и, когда они сидели, увидел его в исступлении[794]. И спросил его: где был ум твой? Старец отвечал: там, где была святая Мария и плакала при кресте Спасителя; и я желал бы всегда плакать»[795]. За исключением одного короткого рассказа нигде больше в этом сборнике изречений Она не фигурирует[796].

Эволюция, которую претерпело богородичное благочестие в монашеской среде в период с IV по начало VII века, из этого сравнения достаточно очевидна.

Дева Мария в раннехристианском изобразительном искусстве

Наиболее ранними свидетельствами о почитании Девы Марии являются Ее изображения на стенах катакомб. Эти изображения появились задолго до того, как были установлены праздники в честь Богородицы, построены храмы в Ее память, написано Ее житие. В визуальной памяти Церкви, а значит и в ее молитвенном опыте Дева Мария присутствовала с самых первых веков.

Существует предание о том, что первое изображение Девы Марии было написано евангелистом Лукой. Это предание, однако, довольно позднего происхождения. Впервые оно возникает в VI веке в церковной истории Феодора Чтеца[797]. До VI века это предание никому не известно ни на Востоке, ни на Западе. Более того, в книге «О Троице» блаженный Августин, рассуждая о роли воображения в процессе богопознания, косвенно затрагивает вопрос о внешнем виде Девы Марии:

Ибо мы не знаем ни внешности Девы Марии, от Которой, нетронутой мужем и незапятнанной самим рождением, Он был чудесным образом рожден; и мы не видели ни очертаний тела Лазаря, ни Вифании, ни гроба, ни камня того, который Он велел отнять, когда Он воскрешал его, ни того нового гроба, высеченного в скале, из которого Он воскрес, ни горы Елеонской, с которой Он вознесся на небо… И однако же мы верим в такие вещи с наибольшей твердостью, поскольку мы мыслим их в соответствии с видовым и родовым знанием, в котором мы уверены. Ведь мы верим, что Господь наш Иисус Христос был рожден от Девы, Которая звалась Марией. Что же касается того, что есть дева, и что есть быть рожденным, и что есть имя собственное, то в это мы не верим, но вполне знаем. Но мы как не знаем, так и не верим в то, была ли та внешность Марии такой, какой она представилась, когда мы о Ней говорили или воображали. Мы можем, таким образом, не погрешая против веры, сказать: «Возможно, у Нее была такая внешность и, возможно, не была». Однако никто, не погрешив против христианской веры, не может сказать: «Возможно, Христос родился от Девы»[798].

Эти слова показывают, что относительно внешности Девы Марии во времена Августина могли существовать различные мнения: никакого «точного» изображения, тем более сделанного при Ее жизни, по-видимому, не существовало. По крайней мере, никто о нем ничего не знал.

Говоря о том, как развивалась иконография Богоматери в Древней Церкви, известный отечественный ученый, специалист в области церковной археологии Н. П. Кондаков писал:

Вообще же Богоматерь является в религиозной мысли христианина образом или предметом религиозного настроения и высшего чувства материнской любви. Образ Богоматери должен был совмещать в себе одновременно самые высокие в духовном отношении стороны человеческого существа и самые привлекательные черты народного типа. Тип определяется национальным характером или выражением народных черт, как главных или дающих своеобразную типичность человеческому образу. Но к этому типу прирастает со временем определенная историческая мысль, или идея общечеловеческого свойства, и такой «идеальный» образ вновь переходит в сферу народного, исторического искусства. Изучение постепенного роста народных и исторических типов и образов Богоматери и Мадонны занимается, таким образом, внутренней историей одухотворения или облагорожения народного характера и возвышения его типов до степени общечеловеческого значения, как высших образцов и так называемых идеалов. Перенесенный в новую народную среду, общечеловеческий идеал вновь осуществляется в реальных типах, дающих новую жизнь искусству, которое вновь прививает к отвлеченной схеме жизненный росток народного характера[799].

Даже в том случае, если художник рисует с натуры, он нередко вкладывает в изображение собственное представление об изображаемом человеке. Если же говорить о портретах, которые пишутся без участия сидящей напротив художника модели (а именно такими были все известные нам древние изображения Богоматери), то они отражают не столько реальные черты изображаемого персонажа, сколько представление художника о том, какими они могли быть.

В отличие от обычного художника иконописец работает в рамках канона, который задает определенную форму. Богородичный иконографический канон складывался на протяжении многих столетий и вобрал в себя представления Церкви о том, как выглядела Дева Мария, а также об основных событиях Ее жизни. Исследование истоков и истории почитания Богородицы в Православной Церкви немыслимо без обращения к этому важнейшему пласту церковного наследия.

Такую работу предпринял еще на рубеже