– Но у меня так пересохло во рту. – Она отсалютовала ему стаканом. – Как бы то ни было, сейчас я, по крайней мере, могу посмеяться над этим, а в то время совершенно не находила это забавным.

– Подожди, – сказала Нинавис. – Но я думала… – Она изумленно покачала головой: – Неужели по эту сторону Драконьих Башен нет ни одного аристократа, которому этот ублюдок ничего не нашептал?

Коун покачал головой:

– Не совсем.

– Герцог Маракора? – предположил Кирин.

– Герцога Маракора не существует со времен Лонежского Адского Марша, – сказала Джанель. – И, похоже, никто из Высшего совета Куура – ну, слышали, того, который принадлежит Королевским Домам? – по какой-то причине не спешит его заменить.

Кирин покачал головой:

– Так вот что имел в виду Митрос, когда сказал, что не уверен, что ты добьешься большого успеха, предупредив герцога Ксуна. Из-за Релоса Вара.

– Может быть, – сказала Джанель. – Но есть и другое возможное объяснение.

– О?

Джанель пожала плечами:

– Герцог Ксун – дурак, у которого не хватает мудрости осознать, что, если стоять на улице во время бури, можно промокнуть?

– А, – сказал Кирин. – Значит, для него нет тудадже?

– Трудно иметь тудадже к тому, с работой которого справилась бы лучше даже лошадь. – Джанель вскинула палец: – Не огнекровка. Лошадь.

– Теперь я действительно хочу услышать, как прошла ваша встреча.

Коун прочистил горло:

– Если не считать того, что сейчас моя очередь рассказывать.

Кирин прислонился к стойке:

– Верно. Прости.

Рассказ Коуна.

Луг, Атрин, Джорат, Куур

– А вот и немного прелестного металла, – сказала кобыла Дорна, высыпая монеты из кошелька на ладонь.

Брат Коун моргнул, глядя на нее. Раньше у нее в руках был другой кошелек. А вот этот больше подходил к лифу женщины, с которой Дорна ушла ранее.

– Ты ведь не… – Брат Коун замолчал и откашлялся. – Она сделала тебе подарок?

Ухмылку Дорны лучше всего можно было описать как похотливую.

– Она оценила мой урок.

– И какой урок она оплатила?.. – Брат Коун вскинул руку: – Не берите в голову. Пожалуйста, забудьте, что я спрашивал. Я совершенно уверен, что не хочу этого знать[152].

Она захихикала.

Прежде чем вернуться к Красным Копьям, чтобы помочь им в соревнованиях, Нинавис оставила жреца на попечении Дорны. Сэр Барамон исчез, стараясь возобновить свои связи в рамках турнира, а Джанель продолжала гарцевать, изображая Черного Рыцаря. В итоге брат Коун остался наедине с Дорной, которая бродила по турниру, воспринимая его как передвижной пир: банкет воровства, выпивки и похоти, готовый утолить ее немалые аппетиты.

Брату Коуну иногда казалось, что она проделывает все эти выходки лишь для того, чтобы его шокировать.

Его внимание снова привлек низкий, одобрительный свист Дорны. Брат Коун проследил за ее взглядом: как и следовало ожидать, она глазела на женщину, проходившую по небесному мосту.

Если джоратцам нравилось сравнивать себя с лошадьми, то предметом внимания Дорны был белый жеребец. Не той окраски, которая называется серой и выглядит белой, лишь когда подрастет, а по-настоящему белой, того тона, как выглядит жеребенок, которому суждено умереть, едва родившись. У этой женщины были настолько белые кожа и волосы, что она вообще не могла бы находиться под солнечным светом – под ним она казалась прозрачной. Она одевалась по-королевски, не следуя моде джоратцев, а одеваясь так, как одеваются мужчины в столице. Она щеголяла в обтягивающей серой шелковой мише с высоким воротом и в серебристых бархатных штанах «кеф», заправленных в высокие сапоги. На ее блестящем аголе сверкали бриллианты, подобно снежинкам, падающим в зимних сумерках. Шедшие рядом с нею в качестве почетного караула солдаты казались вполне способными сделать все для того, чтобы на нее могли лишь смотреть и завидовать[153].

Затем она повернула голову, и брат Коун увидел ее лицо.

– Дорна! – Брат Коун схватил старуху за руку. – Дорна, это долтарка из Мерейны. Это Сенера!

– О? Ну, мне никто не говорил, что она все это время возила контрабандой проклятые дыни за корсажем[154]. – Дорна убрала кошелек. – В прошлый раз я ее как следует не разглядела.

– В прошлый раз она одевалась менее вызывающе.

– Она одета как жеребец, но я бы не сказала, что слишком уж вызывающе.

Брат Коун вытянул шею, чтобы посмотреть вслед кол-дунье.

– Мы должны пойти за ней.

– Дважды можешь это не говорить. – Дорна протянула свою кружку мужчине, стоявшему рядом: – Подержи, ладно? – Схватив брата Коуна за руку, она потащила его с трибун.

Брат Коун никогда бы не смог последовать за Сенерой в одиночку. Он понятия не имел, как добраться с трибун турнира до тех небесных мостов, по которым, как они видели, проходила женщина. К счастью, Дорна знала Атрин так, будто родилась здесь (что, насколько знал брат Коун, вполне могло так и быть), а значит, знала все его кратчайшие пути и закоулки небесных троп.

Сенеру в то же время оказалось легко отследить. Ее белые волосы светились вдали, как маяк. Как раз в тот момент, когда брат Коун думал, что они потеряли ее, они мельком видели ее аголе или сопровождающих солдат и снова шли по ее следу.

Брат Коун вскрикнул от неожиданности, когда Дорна внезапно оттащила его за угол. Он даже не сразу понял, в чем дело: он был так увлечен преследованием Сенеры, что перестал обращать внимание на то, куда она их привела.

К поместью маркрива Ставиры.

Коун сглотнул, увидев одетых в алое и золотое солдат Ставиры, патрулирующих территорию. Никто не выглядел настороженным. Солдаты, казалось, больше интересовались ликующими толпами и завидовали тому, что не могут присутствовать на турнире.

Но брат Коун был уверен: если возникнет такая необходимость, они немедленно проявят бдительность.

Дорна потянула брата Коуна за рукав. Сенера приблизилась к главному азоку. И, к удивлению Коуна, ее у входа ждал, чтобы поприветствовать, сам сэр Орет Малкоссиан.

Брат Коун заподозрил, что Релос Вар не терял времени даром, налаживая связи между сэром Оретом с Сенерой; они явно встречались раньше.

– Сзади нет охраны, – прошептала Дорна.

– Дорна, это небезопасно. Мы должны вернуться и рассказать графу Джанель.

– Подожди чуть-чуть.

На другом краю комплекса показался рыцарь Ставиры, вернувшийся с соревнований. Его доспехи были весьма потрепаны, гигантское искусственное птичье крыло на плече сломалось и волоклось по спине его огнекровки.

И вдруг подпруга на его седле лопнула.

Рыцарь, и без того тяжеловесный, сделал то же, что и любой при таких же обстоятельствах: он упал. Брат Коун предположил, что огнекровка начала звать на помощь, и охранники побежали к ним.

Кобыла Дорна зашевелилась.

И брат Коун, опасаясь, что привлечет