И снова Михаэля охватила сонливость. Теперь он сознавал её неестественность, но это сознание не могло защитить его от усыпляющего действия, и он уснул - но все же не мёртвым сном, как вчера в доме Лизы, а погрузившись в запутанный мир сновидений, в хаос видений, не имеющих смысла. Он узнавал в этом хаосе только лицо Лизы, она возникала время от времени, чтобы шепнуть ему, что он в опасности и что надо проснуться; и голос Марлика. Чародея он не видел, но голос его звучал отчётливо, хотя он говорил на неведомом языке, повторяя одни и те же зловещие звуки.

Михаэль проснулся мгновенно и как раз в тот момент, когда Вольф выключил свой диктофон и хотел спрятать его в карман, но не успел.

- Так вот как вы это сделали, - пробормотал Михаэль, глядя на диктофон.

Вольф смущённо улыбнулся.

- Ты меня застукал, - признался он, ничуть не стыдясь того, что делал.

- Но почему Марлик выдал вам свои магические заклинания? - спросил Михаэль, окончательно проснувшись и чувствуя, что магия Вольфа, к тому же заёмная, больше не имеет над ним власти. Видимо, она могла действовать, только пока о ней не знали.

- Потому что он старый дурак и к тому же хвастун, - ухмыльнулся Вольф. - Кстати, этот старый лис раскусил меня и сказал мне об этом. Я уже думал, мне конец, но потом он допустил одну ошибку, - Вольф понизил голос. - Видишь ли, люди, которые чувствуют себя уверенно, склонны делать ошибки. Ведь он знал, что я пришёл к нему с твёрдым намерением выведать тайну ворот и пути наверх любой ценой. Но он сказал, что передать эту тайну невозможно - не только потому, что заклинание очень сложно и его трудно выучить, но и потому, что оно должно произноситься именно его голосом, - Вольф захихикал. - Он ведь не знал, что у меня в кармане есть диктофон. Да здравствует техника!

Михаэль не знал, то ли ему негодовать, то ли восхищаться коварством Вольфа. История выглядела правдивой, но Михаэль чувствовал, что Вольф рассказал ему далеко не все. Вполне возможно, он применил силу для того, чтобы вытянуть из чародея магические формулы. Вольф был не из тех, кто останавливается на полпути.

Вольф снова взял диктофон, перемотал плёнку назад и нажал кнопку. Зазвучал голос Марлика. Он произносил неведомые звуки, слова утраченного языка, которые вызывали у Михаэля озноб. Эти слова не были предназначены для человеческих органов речи. Казалось, эти противоестественные звуки должны причинять говорящему боль. Видимо, Вольф прав, что чародей был единственным человеком, способным исторгнуть эти звуки в правильной последовательности и с нужными интонациями. Любому другому понадобились бы месяцы и годы обучения, чтобы воспроизвести их, и то вряд ли.

- И как подействует это заклинание? - спросил Михаэль.

- Во-первых, снимет преследование, во-вторых, запутает следы. И ещё... - Он внимательно глянул влево, вправо, вверх и вниз и пожал плечами: - Ладно, увидим. Вставай, вставай, ты уже отдохнул! Нам предстоит долгий путь.

Они пошли дальше. Михаэлю было по-прежнему тяжело идти, но прежней усталости уже не было.

- Что-то пока ничего, - сказал Михаэль после того, как они прошагали в молчании минут десять.

Вольф мрачно взглянул на него, достал из кармана диктофон и снова запустил заклинание чародея.

- Наверное, не сразу действует, - сказал он. - Это же тебе не рецепт домашнего пирога.

«Или заклинание, записанное на магнитофон, не имеет силы», - подумал, но не сказал Михаэль.

Они не сразу заметили, что лестница ведёт не вниз, а вверх!

Михаэль остановился и повернулся к Вольфу:

- Но это же... невозможно! - выдохнул он.

Вольф не ответил. На лице его отражалось не только изумление, но и страх, а ведь для него, казалось, это не должно быть неожиданным. В конце концов, ведь он поставил на карту не только собственную жизнь, но и жизнь Михаэля, чтобы магическое заклинание подействовало.

После их приключения в запретном зале Михаэль впервые был свидетелем действия настоящей магии. За исключением жителей Подземья, он и Вольф были, возможно, первые люди, испытавшие на себе действие волшебных сил, более древних, чем человечество.

Кстати, оно усложнило их продвижение вперёд, которое иI при спуске требовало от них огромного напряжения, теперь же приходилось подниматься вверх. Михаэля так и подмывало спросить у Вольфа, нет ли у него на кассете подходящею заклинания, чтобы облегчить подъём. Но даже если бы такое заклинание было, Михаэль скорее прополз бы остаток пути на четвереньках, чем обращаться к Вольфу с какой-нибудь просьбой. Они прошли ещё около часа, и Михаэль без сил опустился на ступеньку. Вольф, не говоря ж слова, сел рядом. Он тоже был измождён. От его первоначального оптимизма ничего не осталось. Похоже, не осталось и причин для оптимизма. Пусть заклинание, добытое вымогательством, и подействовало, но Михаэль понимал, что они находятся в положении неандертальцев, ограбивших арсенал современной армии и теперь экспериментирующих с добытыми игрушками. Черт его знает, что произошло, если они воспользовались не тем заклинанием. Или если Марлик оказался не таким дураком, каким его выставил Вольф, и намеренно ввёл в магическую формулу несколько маленьких неожиданностей.

Михаэль прогнал эти мысли. Положение их и без того было несладким. Например, возникал вопрос, а как длинна эта лестница. Может быть, им надо подняться вверх лишь на столько ступеней, на сколько они спустились вниз, а может, впереди их тысячи и тысячи. В конце концов, тролли прокладывали этот путь пятьсот лет, а Михаэль собственными глазами видел, с какой лёгкостью эти гиганты крошили гранит.

Они отдыхали почти полчаса, потом зашагали дальше. Вначале они ещё разговаривали, но беседы их быстро иссякали, а потом и совсем прекратились. Все их силы уходили на подъём.

Конца у лестницы не было. Ступени следовали одна за другой, и каждая казалась чуть выше предыдущей, каждый следующий шаг требовал чуть больше усилий. Прошёл час, и они сделали ещё один привал. Раз от разу соотношение между подъёмом и привалами все больше изменялось в пользу привалов. Скоро они шли полчаса и отдыхали после этого час. И в конце концов Михаэль отрицательно покачал головой, когда Вольф в очередной раз сделал ему знак подниматься.

- Не могу больше, - застонал он, - Будь что будет, я не двинусь с места.

К его удивлению, Вольф ничего не сказал, только печально посмотрел