- Наверное, ты прав. Надо немного поспать. Завтра утром, может быть, проснёмся с новыми силами.

Завтра утром... Эти слова показались Михаэлю злой шуткой. Он сам произносил их бессчётное число раз, не задумываясь, и вот они стали чем-то далёким и неосуществимым. Он вдруг понял, что утра не будет уже никогда. И спать здесь он не мог. Каким бы усталым он ни был, но заснуть, зная, что ждёт его на другом берегу сна, было немыслимо. Вольф был очень удивлён, когда Михаэль поднялся и, пошатываясь, побрёл вверх.

Довольно долго Михаэль был ведущим, потом силы его начали иссякать, и он отстал. Но не остановился. Когда Вольф вопросительно оглядывался на него, Михаэль только молча кивал на серую мглу над ними.

Потом силы у него кончились совсем. Но он продолжал идти, будто превратившись в робота. Вольфу пришлось остановить его принудительно.

Когда Михаэль проснулся, ему казалось, что он всего десять минут назад закрыл глаза. Хотя он проспал глубоким сном несколько часов.

Они подкрепились прихваченными запасами и снова пустились в путь. Как и накануне, они час поднимались, потом полчаса отдыхали, но постепенно это соотношение опять стало изменяться в пользу отдыха.

Первое нарушение вечного однообразия этих ступеней произошло между третьим и четвёртым привалами. Вольф внезапно поднял руку, останавливая Михаэля.

Растянувшись на добрую дюжину ступеней, впереди лежал скелет тролля. После того как Михаэль, преодолев отвращение, взглянул на побелевшие кости, он обнаружил, что строение тролля мало чем отличалось от строения человека, за исключением черепа и роста. Череп был как у гориллы, только крупнее. Михаэль видел здесь такие черепа во множестве; воины Анзона носили их вместо шлемов. Михаэль спросил себя, как должны были чувствовать себя Брокк и его братья, помогая существам, носившим на голове черепа их предков.

- Как видишь, они не бессмертны, - пробормотал Вольф. Он нагнулся за какой-то костью, задумчиво повертел её в руках и отбросил. То же самое он проделал раза три, пока не нашёл подходящую бедренную кость длиной метра в полтора, и протянул её Михаэлю:

-Всё-таки оружие. Вдруг понадобится отмахнуться от кого-нибудь. А пока пусть служит посохом.

Михаэль возмутился. Да будь что будет, он не станет сражаться. Ни против троллей, ни против людей Анзона, ни против кого. Уже довольно крови и насилия. И хорошо, что Вольф оставил при входе на лестницу меч, снятый с убитого воина. С другой стороны, Вольф прав: посох ему пригодится. И Михаэль подавил отвращение и взял кость в руку.

Они продолжили подъём, ступени тянулись за ступенями, привал за привалом, и день, видимо, близился к концу. Может быть, они прошагали часов восемь перед тем, как лечь спать, а проспали гораздо дольше.

Третий день их побега начался тем же, чем закончились два предыдущих: бесконечными ступенями, ведущими вверх. Они больше не разговаривали, Михаэль впал в какой-то транс, уже не воспринимая ни окружающей обстановки, ни своего тела. Мысли его странствовали где-то далеко отсюда или принимались дурачиться. Он пытался представить, что потом, после их возвращения наверх, эту лестницу станут использовать в качестве аттракциона для туристов. Организуют сюда экспедиции, обустроят места привалов. А то его вдруг снова охватывал ужас при мысли, что у этой лестницы вообще нет конца и они поднимаются по ней, не двигаясь с места.

Он даже не заметил, когда кончились ступеньки. Он занёс ногу над очередной ступенью, а её не оказалось, и он упал. Он был слишком слаб и измучен, чтобы среагировать. Должно быть, при падении он поранился, потому что по лицу его текло что-то тёплое и липкое, но он не чувствовал ни боли от ушиба, ни облегчения от того, что лестница кончилась. Вообще ничего не чувствовал. Перед глазами у него была только серая бесконечность. Ступеней больше не было, но он их все равно видел, и, хотя лежал, вытянувшись на полу, ему казалось, что он продолжает подниматься вверх. Похожее чувство у нет было только один раз. Года три или четыре назад он ездил с родителями в отпуск. Его отец, постоянно нажатый со всех сторон неотложными делами и сроками, весь путь из Греции, почти тридцать шесть часов, проделал без отдыха, останавливая машину только для того, чтобы заправиться и сходить в туалет, и, когда они наконец вышли из машины, Михаэлю ещё долго казалось, что они продолжают ехать.

Прошло довольно много времени, пока Михаэль собрался с силами и смог открыть глаза.

Они находились в очень большой пещере с кривым потолком, с которого свисали причудливые сталактиты. Где-то звонко капала вода. Рядом лежал Вольф. Михаэль слышал, как Вольф что-то сказал, но смысл его слов не дошёл до него. Они выбрались. Эта мысль отчётливо присутствовала в его сознании, но он не чувствовал ни радости, ни облегчения.

Наконец Вольф поднялся и сел, пытаясь поднять и Михаэля. Но Михаэль больше не хотел шевелиться.

- Надо идти, - сказал Вольф. - Ну, соберись! Мы вышли! Не падать же духом в последний момент!

- Ещё пять минут! - взмолился Михаэль.

- У нас нет времени. За нами погоня. Я давно уже это заметил, но не говорил, чтобы не тревожить тебя. Ты не слышишь?

Михаэль прислушался, но не услышал ничего, кроме ударов собственного сердца. Но потом... ему почудилось что-то похожее на тяжёлые шлёпки огромных мокрых ступнёй по камню.

- Тролли? - испуганно спросил он.

- Не думаю. - Вольф пожал плечами. – Заклинание, которое я применил, защищает нас от троллей. Если бы оно не подействовало, нас бы схватили ещё в самом начале.

«Очень мило, - подумал Михаэль, - Что же он сразу не сказал? Впрочем, разве бы это что-нибудь изменило?»

Вольф встал пошатываясь и помог подняться Михаэлю. Кроме лестницы, из пещеры был только один выход. Они заковыляли туда, прошли через отверстие и очутились в обстановке, которая показалась Михаэлю смутно знакомой. Стены состояли наполовину из природных скал, наполовину из кирпича, выщербленного от времени. Потолок во многих местах обвалился, так что приходилось идти по обломкам и мусору, однако Михаэлю это уже не казалось утомительным. Неужели они действительно выбрались? Это был лабиринт, который находился между Подземьем и верхним миром.

Вольф остановился и прислушался. Шаги приближались, быстрые и неравномерные и слишком тяжёлые и влажные, чтобы быть человеческими.

- Гоули! - голос Вольфа упал - Проклятье, вот твари! Бежим!

Последнее слово он