неподвижной змеиной яростью и паучьей обманчивой неспешностью. Казалось, каждая линия статуй издаёт озлобленное шипение. Ждан почувствовал, что чем дольше он смотрит на странные фигуры, тем сильнее затуманивается разум. Он уже с трудом мог отвести взгляд от жутких плывущих форм. Ему показалось, что в сгустившейся дымке фигуры сошли с гранитных пьедесталов и закружили внутри мерцающего круга, сцепившись костлявыми руками-щупальцами-крыльями, свив воедино хвосты и копыта. Жуткий, противоестественный хоровод двинулся противосолонь и внутри узора вспыхнула тьма, будто крохотное чёрное солнце, и чем дольше твари кружились в хороводе, тем больше оно становилось, пока не затопило весь зал и вплотную приблизилось к замершему у входа десятнику. Он приготовился к тому, что его вот-вот поглотит тьма, закрыл глаза, раскинул руки. Его разрывало на части от страха и восторга. Тьма легко коснулась его и, взвыв, прянула обратно, и тут же он услышал крик Цветавы:

— Очнись! Слышышь?! Очнись же ты!

— Что?

Ждан вздрогнул и затряс головой, будто после тяжёлого удара.

— Ты застыл как столб, а потом руки в стороны развёл и заорал так, что я чуть не оглохла.

— Ты видела, как статуи начали плясать?

— Ты что с ума сошёл?

— Правда. Я сам всё видел и ещё эта чернота…

Ждан почувствовал, как пол ушёл из-под ног. Его повело в сторону, чтобы не упасть, он опёрся на стену.

— Похоже, и сюда лучше не соваться, — Цветава подставила всё ещё шатающемуся Ждану плечо, и они медленно, не сводя глаз с мерцающего круга, попятились в коридор.

— Что будет в следующий раз? Нас сожрёт див?

— Погоди, — Ждан перестал шататься, туман в голове рассеялся, и теперь он чувствовал себя вполне нормально. — Дальше я сам.

— Уверен?

Ждан кивнул и осторожно сделал несколько шагов.

— Что это было? Морок?

— Не знаю, — ответил он. — Я думал, ты тоже это видишь.

— Я видела только этих пакостных идолов. Что это? Капище?

— Если и капище, то точно не светлых богов.

— Никогда ничего подобного не видела.

— Я тоже. Заметила письмена на стенах.

— Заметила.

— Похожи на знаки у дозорных Уйки.

— Значит, это какая-то чужда волшба… — задумчиво проговорила Цветава. — Здесь, на светлой земле. И ни волхвы, ни тайный приказ об этом не знают?

— Наверное, раз до сих пор здесь ничего не тронуто.

— Странно это. Дальше пойдём?

— Пойдём. Ещё два зала.

В следующий раз им повезло. Коридор вывел в сравнительно небольшую комнату, заставленную диковинными агрегатами, плошками с зельями, витыми трубками, колбами, бутылями с чем-то светящимся и прочими непонятными штуками. Когда-то это всё, наверное, работало — бурлило, горело, смешивалось, но теперь столы и стеллажи с приборами и инструментами оказались покрыты толстым слоем пыли.

В дальнем конце комнаты они увидели что-то вроде кованой клетки с вкраплёнными между прутьев кристаллами. Кристаллы светились молочным сиянием, а по прутьям время от времени пробегали змейки крохотных молний. Внутри клетки на каких-то светящихся бечёвках повисла княжна Ладослава Светановна, такая же красивая, разве что осунувшаяся слегка. И совершенно обнажённая. Правда, Ждан тут же припомнил, что встречался-то он раньше только с ведьмой, натянувшей личину княжеской дочери, и заскрипел зубами от ярости. Глаза закрыты, грудь едва вздымается, будто без чувств она, но, когда пробегает по прутьям змейка молнии, лицо княжны искажается от боли. Похоже, её тут не просто держат, чтобы отцом потакать, а ещё и жизнь по капле