я просто от страха не почувствовала. Скелет в платье делает выпад, но схватить меня не успевает. Иза сносит его лопатой обратно в могилу. И вот тогда я поняла, что кикимора ещё не жутко шипит, звук стучащих зубов куда страшнее.

– Беги, дура! – кричит Иза, перепрыгивая через всё ещё валяющуюся на земле меня.

И я под дикий визг кикиморы с низкого старта бросаюсь вслед за сестрой, толком не разбирая дороги. Иза бегает лучше меня, да еще зигзагами, словно видит, где можно пройти, не свалившись в болото. Зубы отбивают чечётку, ещё громче кричит на ухо кикимора. Желание обернуться и посмотреть, где этот скелет огромно, но своя шкура дороже. Неудачно поскальзываясь на мокрой траве и падаю. В этот же момент надо мной что-то пролетает, только не понятно, что именно это было. Вот зря я подумала об этом, потому что это «нечто» вдруг вернулось и полетело на меня. Пришлось резко перекатиться в сторону, едва не свалившись в болото. Но это не спасло, и костлявая рука, отдельно от самой жуткой невесты, сделала разворот и снова рванула в мою сторону.

– Чего разлеглась? – орет Иза, сбив лопатой конечность в болото.

Хватает меня за руку, заставляя подняться. Ведьма, мертвая невеста или что это такое, не знаю, стучит зубами где-то в ста метрах от нас. Она медленно летит по воздуху, как будто уверена, что мы не сможем от нее скрыться. Ее челюсти движутся, словно она пытается что-то сказать, но не может.

– Что это такое? – кричу сестре, но она поворачивается и бежит подальше от ведьмы и меня.

Бегу следом, Иза прячется за деревом, я за соседними кустами. Легкие болят, в боку колет. Отдышаться никак не могу, перед глазами черные точки. Связанная кикимора, кажется, вырубилась от страха. Хоть одной проблемой меньше. Что мы делаем? Почему этот скелет в подвенечном платье проснулся? А не Иза ли его подняла? Разве должен некромант так драпать от мертвеца?

– Иза, прекрати это! Не смешно! – умоляю ее.

– Что прекратить? Это я, по-твоему, что ли, ее подняла? – зло шепчет сестрица, оглядываясь по сторонам.

– А кто тут из нас некромант? Если не ты ее оживила, то кто? Прекращай эти игры! – уже начинаю злиться.

Все эти ее хихоньки и приколы после случая с петухом ненавижу.

– Дура, а я отчего убегаю, по-твоему? Думаешь, мне просто нравится бегать с тобой по болотам? Не могу я! – разворачивается ко мне, хватает меня за ворот.

Теперь находясь так близко к сестре, вижу, как сильно она напугана. Зрачки расширены, дышит часто, кусает посиневшие губы. Изабелла у нас всегда была красавицей, а сейчас какая-то страшная, измученная вдобавок.

– Почему? – спрашиваю тихо.

– Потому что жизни в этих костях нет. Ее подняла не сила некромантов, а проклятие.

– Какое ещё проклятие?

– Ведьмы, разве ты не слышала раньше о нем? Хотя ты слишком тупа для этого.

Сестра отмахивается от меня и сползает по стволу дерева в обнимку с лопатой. Свое грозное оружие сжимает до белых костяшек пальцев. А почему она эту ведьму магией не ударила? Она же маг, в отличие от меня. Спрашиваю ее об этом, но она не отвечает, сидит и смотрит в одну точку. Выглядываю из кустов, страшной фигуры в белом платье не видно.

– Зачем ты вообще ее раскопала?

– Провидица приказала достать ее ногти, – отвечает с каким-то мрачным трепетом сестра.

– Зачем ей ногти? – шепчу с отвращением.

– Ты что совсем тупая? Хотя это не удивительно, у тебя даже магического дара нет.

Даже в такие моменты Иза может отвлечься, чтобы шпынять меня – настоящая любящая сестра. Она и правда думает, что меня может задеть тот факт, что я магией не обладаю. Может, раньше и комплексовала по этому поводу, но после истории с петухом магию буквально ненавижу. Магов, в частности, тоже ненавижу, особенно таких напыщенных, как Иза.

– Раньше верили, что ведьме стоит только указать на человека и произнести его имя, чтобы он умер. Говорят, что после смерти ведьмы не находят покоя. Их сила столь огромна и ужасна, что душа не может покинуть мертвое тело.

– А причем тут ногти? Это же мерзко, – кривлюсь от отвращения.

– Не знаю, может, после смерти ведьмы в них сила концентрируется. В период их массового истребления ведьмам обычно отрубали пальцы и хоронили под молодым деревом, чтобы оно всю силу их забирало. Таких, как эта ведьма, не истребленных, очень мало. Говорят, если отрубить ведьме пальцы, даже после ее смерти, указать одним на врага и прошептать его имя – он умрет. Ничто его не спасет, это всегда работает, насколько бы силен не был человек.

Иза замолчала, пялясь в пустоту. По телу прошла дрожь, мне сильно захотелось спросить, зачем нашей Провидице эти ногти, но не стала этого делать. Здесь и без слов понятно – убивать. Вот только кого, да и зачем?

– А почему тогда она ожила, если ты к этому не причастна?

– Какая же ты глупая! Я же тебе говорила: проклятие. Сами ведьмы – проклятие. Провидица рассказывала мне, что само существование ведьм – наказание для людей, за гордость и слабую веру. Чем ты на проповедях слушала?

Ничем я не слушала. Для меня это всегда был монотонный треп, не подтвержденный доказательствами или фактами.

– И что теперь? Вернемся домой?

– Нет, мы не сможем.

– Почему? Из-за Провидицы?

– Отчасти, главная проблема в ведьме. Она теперь не успокоится, пока не убьет нас.

Она спрятала голову между коленей, сжала собственные волосы на затылке так сильно, как будто хочет вырвать их с корнями. Выглядит настолько жалко, что не узнаю ее. Протягиваю руку к ее плечу, но как только касаюсь, получаю магией по рукам. Причем настолько сильно, что вскрикиваю и отлетаю в сторону. Кожа на руке чешется ужасно, зажимаю ее коленями, чтобы не чесать.

– Ты нас сдала, идиотка! – Иза резко толкает в бок ногой.

В таком положении плюхаюсь в болото. Из-за неожиданности не успеваю вдохнуть и делаю это, уже с головой провалившись в вязкую жижу. Конечно же, давлюсь, вкус такой гадкий, что кроме нехватки воздуха чувствую тошноту. Разжимаю колени, дергаюсь вверх, чтобы вынырнуть, но рука нестерпимо чешется, и я, задыхаясь и идя ко дну болота, начинаю раздирать её ногтями.

Свет меркнет, силы покидают, тянет вниз.