– Ее надо заправить, – сказал Жигарра и направился к лимузину.

«Ты получишь ее назад, когда закончишь работу».

Нет.

Нет, нет!

Фредрик будто в замедленной съемке смотрел, как «Кадиллак» ускользает прочь. Через пару секунд машина скрылась из виду, и он остался наедине с собой. И с машиной жены.

Он стоял, оперевшись на «Ауди» – на которой в свое время так настаивал. «Слишком большая», – сказала Мартина, и ему почудился во всей этой ситуации легкий эротический оттенок. Теперь он прижался спиной к водительской двери, медленно съехал по ней и оказался на холодном бетонном полу.

Он взорвался от смеха. Вибрирующая сила его хохота заставила его согнуться в три погибели. Истерический смех, на волоске от крика, – но он никак не мог себя унять. Внутри у него словно прорвало дамбу. В нескольких шагах остановилась женщина с пятилетним мальчиком и с ключом от машины в руке. Она посмотрела на Фредрика так, словно он вполне созрел для психушки. Вероятно, она права. Ему уже пора обращаться за профессиональной помощью.

Я сошел сума. Совершенно двинулся. Съехал с катушек. У меня напрочь протекла крыша. Это очень смешно.

В голове у него вспыхнул сюрреалистический образ: он разваливается на части, одновременно пытаясь собрать вместе свое тело. Одна нога туда, одна рука сюда. Он беспомощно созерцал эту картину и даже наслаждался ею. Его можно вертеть, как конструктор… Собрать – разобрать. Разбить одной чудовищной новостью, слепить в человека – другой. И снова разобрать.

Женщина предпочла не вмешиваться. Засунув своего пятилетку в машину, она уехала прочь, пробуксовав протектором по бетонному полу. Фредрик оказался в полном вакууме. Хохот утих, по щекам потекли слезы.

Стен-Инге все это время был прав.

Юханна не у них.

Но где же она тогда?

Глава 90

Фредрик почти лежал, уронив голову на письменный стол. Силы покинули его. Ни одна мышца в теле не слушалась. Наверное, он должен поговорить с Мартиной… Но где найти на это энергию?

– Может быть, тебе все же стоит обратиться в полицию, – сказал Стен-Инге.

– И что я им скажу? – промямлил Фредрик.

– Скажешь как есть. Что твоя дочь Юханна пропала.

– Они спросят, почему я так долго ждал, прежде чем заявить. Если подам заявление, будет только хуже.

– Как может быть еще хуже?

Стен-Инге уставился на него колючими светлыми глазами. Тесть забарабанил пальцами по роскошной столешнице красного дерева, и каждый звук отдавался в голове глухой болью.

– А что, если… что, если мою дочь забрал сам Крестный отец, – сказал Фредрик. Говоря о Крестном отце, он по-прежнему чувствовал себя как-то глупо. – Подумай сам. Этот самый главный босс узнал, что мне о нем известно. Он не хочет, чтобы мир открыл для себя его существование. Что он делает? Пытается помешать мне копать дальше. И что в таком случае самое эффективное? Напасть на мою семью. Типичные мафиозные приемы.

Стен-Инге медленно покачал головой.

– Если этот босс действительно существует – зачем ему так все усложнять? Не проще ли было бы убрать тебя?

– Но тогда я не смог бы закончить всю эту высосанную из пальца биографию Свартлинга, – Фредрик развел руками. – У Крестного отца не такое самомнение, как у Люцифера. Тот хочет, чтобы о нем говорили, а Крестный отец избегает славы. Свартлинг честолюбив, хочет прослыть великим гангстером. Крестному отцу это не нужно, он хочет действовать втихомолку.

– Не сходится, – отрезал тесть, словно был главным экспертом по мафиози.

– Почему?

– Исходя из того, что ты рассказывал о Лукасе Свартлинге, получается, что тот тоже не особо хочет светиться. Ты же не выложил в его биографии голую правду, как она есть. – Он поднялся. – А этого человека, прячущегося за кулисами, никогда не найдут – если он вообще существует, в чем я сильно сомневаюсь. Не забивай себе голову этой мифической личностью.

Стен-Инге вышел из комнаты. Фредрик посмотрел ему вслед и покрутился на стуле. Выводы старика звучали логично. Возможно, он и прав.

Тут его взгляд упал на кресло, где только что сидел тесть. Он обронил мобильник. Наклонившись вперед, Фредрик взял в руки его мобильный телефон. Смерил его долгим взглядом: пухлый пластиковый чехол с пылью в дырочках для динамика, потертый экран. Журналист опасливо огляделся, прислушался. В доме было тихо.

Черт знает, что его дернуло – наверное, какой-то укол подсознания, – но Фредрик засунул телефон за свой пояс и прикрыл сверху джемпером. Пошел в туалет, заперся там и разблокировал телефон тестя.

На лбу от напряжения выступили капли пота. Что он делает?

Он залез в сообщения. Ничего. Пусто. Либо отец Мартины слишком стар, чтобы писать СМС, либо тщательно все удаляет. Обе папки, «Входящие» и «Отправленные», были пусты.

Фредрик тяжело плюхнулся на унитаз, пытаясь мыслить конструктивно.

«Никакого главного босса не существует».

С чего бы ему так на этом настаивать? Неужели неинтересно докопаться до истины? Это же практически как детективное реалити-шоу прямо у него под носом.

Список недавних звонков состоял из длинного ряда номеров. Юнссон. Дом. Муниципалитет. Кто-то по имени Хельге. Мастерская. Банк. Сантехник. Мартина. Детский сад.

Детский сад?

Наверное, осталось с тех пор, как жена пару раз просила своего отца забрать из садика Юханну.

А затем Фредрик увидел нечто, от чего у него перехватило дыхание.

Запомнить тот номер было непросто – длинный ряд цифр без всякой логичной закономерности. Он узнал его по одной простой причине. Сам он в последнее время не раз набирал эти цифры.

Он вытащил из заднего кармана джинсов собственный телефон. Отыскал номер. Все сходится. На букву «С», как в слове «сволочь».

Или «С» – как в фамилии Свартлинг.

* * *

Фредрик был не просто напуган или шокирован – буквально придавлен к полу. Один за другим вставали на место кусочки пазла. И он чувствовал, что нервные окончания словно находятся снаружи его кожи.

Как, собственно говоря, он получил этот заказ? Ему позвонил Линдеборг из журналистского агентства. Предложил работу. Заявил, что держал перед собой резюме Фредрика в тот момент, когда к нему обратился человек по поводу написания биографии. Две случайности пересеклись на одном письменном столе.

На самом деле все гениальное просто.

Все внимание – Свартлингу. Когда выйдет книга, о ней будут кричать на каждом углу все газеты. Журналисты испишут километры бумаги, гадая, сколь велика в книге доля истины. Крестный отец уйдет в еще большую тень, если это вообще возможно.