был довольно властным.

Я всегда пытался контролировать своего брата и сестёр. Мы с Касымом ссорились чаще других. Он сводил меня с ума своим упрямством. Он всегда думал только о себе и никогда не помогал отцу с дворцовыми обязанностями — особенно, когда стал старше. Правда, я и сам был не лучше.

— Честно говоря, мои идеи были лучшими, — сказала Эдала.

— О, да, как в тот раз, когда ты решила украсть сладкие пироги с кухни.

— Откуда мне было знать, что их собирались выкинуть?!

— Это была самая соленая вещь, которую я когда-либо пробовал.

Мне даже обожгло язык от этих воспоминаний.

— Касым достал для нас всех воды, а Надия рыдала и извинялась перед Мариам, помнишь?

Я улыбнулся.

— Она ненавидела нарушать правила. Но не Касым. Он всегда был на твоей стороне и был готов воплотить все твои идеи. Вы с ним были очень близки.

Она немного замедлилась и ещё крепче сжала мой локоть.

— Я думаю, это из-за того, что наши с ним сердца болели похожим образом. Мы чувствовали себя отщепенцами. Мне было не место во дворце. А он чувствовал, что именно ему было место в твоём дворце.

Единственным звуком в коридоре были наши шаги, несмотря на то, что здесь также находились стражники. Я боялся за них из-за приезда Касыма. Они легко могли пасть от магического меча.

— Я понимаю, почему он стал таким, — тихо сказала она. — Как бы мне хотелось с ним поговорить, забрать его у Захары. Но он джинн. Всё его существо подчиняется хозяину, Мазире.

— Эмель рассказывала, что я кое-что мог контролировать. Что если Касым тоже может?

— Вероятно, если я поговорю с ним, нам не придется…

Я не решился рассказать ей о вопросе, который задала мне вчера вечером Эмель во время прогулки, когда мы говорили о семенах клещевины, ядах, и о тонике, который я должен был выпить. Эдале было достаточно того, что её брат пытается убить другого её брата. Ей не нужно было знать, что это было ещё не всё. Я не был уверен в том, что я сам в это верил…

Касым должен был умереть. Какие бы варианты мы ни рассматривали, ни один из них не был надёжным. Семья должна была убить одного из своих членов. Мой гнев переплетался с сердечной болью.

***

Три мирных дня вместе. Нам оставалось только это, после чего мир должен был измениться в последний раз.

Три дня планирования, выдачи поручений, подготовки, предупреждений и приказов. С помощью Азима и Экрама стражники были отправлены в разные места следить за пристанями. Они останавливали суда и встречали ввозимые товары, вооружившись мечами. Жителей города предупредили о незнакомцах, которые могут подходить к ним со странными просьбами. В поселения и племена были отправлены письма, предупреждающие о том, что если какой-то новый король займёт трон Алмулихи, то это будет сделано вероломным путём.

Три дня я сидел рядом со своей сестрой и наблюдал за тем, как она излучала тепло, беря руку Тамама в свою. Он улыбался как дурак, превратившись в совершенно другого человека без своей маски стоицизма. Тихие вечерние прогулки с Эмель одновременно успокаивали и воодушевляли меня.

А ночи компенсировали мне тяжёлые дни. Такой ритм успокаивал. Но, конечно же, так не могло долго продолжаться.

***

Елена как-то настояла на том, чтобы держать кофе во дворце. Я всё ещё не понимал его вкуса, но начал к нему привыкать. Эмель сразу же от него отказалась, сказав, что он выглядит нездорово. Встало солнце, я сидел и попивал кофе, перебирая письма, накопившиеся на моём рабочем столе.

Женский голос донесся до моих ушей. По лестнице забарабанили чьи-то шаги.

Я задержал дыхание в надежде, что ошибся.

Неужели время пришло? Не сейчас. Боги, пожалуйста, не сейчас.

Эдала ворвалась в комнату.

— Они здесь.

Её щёки покраснели, глаза потемнели и что-то скрывали.

— Где? — сказал я, вставая из-за стола.

— В западной части города. Касым что-то сделал. Ощущения были невероятными.

Вид Эдалы, выглядывающей из окна и видящей то, что я не мог видеть, был просто нечеловеческим. Я никогда не видел её такой раньше. Душа, которую она отдала, чтобы стать си'лой, полностью отсутствовала.

— Я пойду встречу их.

Раздался низкий звук горна. Сигнал угрозы. Значит, стражники тоже что-то заметили. Пристегнув ножны, я сказал:

— Где конкретно?

Она резко перевела на меня взгляд и вытянула руку вперёд.

— Ты должен остаться.

— Я не позволю своей сестре в одиночку убить нашего брата.

Её горло сжалось, и я знал, что наступил на больное. Но затем она пропала.

Чёрт бы побрал эту женщину. Я поправил пояс и побежал в гардероб, чтобы полностью одеться.

Эмель должна была узнать об этом. Я побежал в гостевую башню и нашёл её сидящей в кровати. Голой и такой же притягательной, как водоём в пустыне. Она завернулась в простыни, когда увидела меня.

— Они здесь? — спросила она.

Громко загудели горны. Народ в Алмулихи либо прятался, либо собирался вместе. Я надеялся, что все они услышали наше предупреждение: «Оставайтесь дома».

— Да. Эдала пошла их встретить.

Она выбралась из кровати и быстро оделась.

— Подожди в башне Эдалы или в моей. Они лучше всего охраняются.

Она не ответила. Она обернула вокруг головы длинный платок, достала с полки кинжал, слегка повертела его в руке, после чего засунула за пояс. Она не знала, как с ним обращаться.

— Тебе он не понадобится, — сказал я, повернувшись к лестнице.

Звуки горнов взволновали меня. И хотя я хотел остаться с ней и стать тем клинком, который был ей так нужен, я знал, что должен идти.

— Понадобится.

— Ты не пойдёшь.

И снова она ничего не сказала.

— Эмель, — сказал я.

— Закрой своё лицо, — сказала она, точно мать сыну.

Выдохнув, я закрыл лицо гутрой. Мне не стоило привлекать внимания, передвигаясь по городу. Никаким стражникам не разрешалось следовать за мной — они бы сразу же умерли, если бы Касым того пожелал — и мне не нужно было, чтобы какие-нибудь озлобленные авантюристы воспользовались тем, что король остался один.

— Тогда идём, — сказала она, надев сандалии и побежав вниз по лестнице.

Не сказав больше ни слова, я последовал за ней.

Мы нашли Азима в оружейной недалеко от конюшен. Он направлял стражников то туда, то сюда, выстраивая их по периметру дворца.

— Она побежала туда, — сказал он нам и кивнул в сторону реки.

— Пешком?

Он кивнул.

Вместе с Эмель, бегущей следом, я поспешил к конюшням и рявкнул мальчишке-конюху, чтобы тот