КАЛМЫКИ СЧИТАЛИ, ЧТО ВЕРБЛЮД МОЖЕТ ПРЕДСКАЗЫВАТЬ БУДУЩЕЕ. А ЕСЛИ ОН ДОЛГО И ПРИСТАЛЬНО СМОТРИТ В ОДНУ ТОЧКУ, ТО ИМЕННО ОТТУДА СТОИТ ЖДАТЬ ОПАСНОСТИ.

Сайгаки у калмыков считались животными, посвященными самому Белому старцу. Об этом есть такая легенда: мол, однажды некий охотник набрел на огромное стадо сайгаков. Он очень обрадовался, зашел с подветренной стороны, чтобы животные не учуяли его. И начал пускать стрелы, надеясь набить мяса на несколько месяцев вперед. Но все стрелы почему-то разворачивались в воздухе и летели назад! Охотник едва успевал от них уворачиваться и не мог понять, что происходит. И тут из гущи животных вышел Белый старец и сказал:

– В другой раз, когда увидишь сайгаков, сбившихся в плотное стадо, не трогай их и другим охотникам это передай. Собираю я их для того, чтобы надоить сайгачьего молока и сделать из него целебные снадобья.

И с тех пор калмыки охотятся только на тех сайгаков, которые отбились от стада.

Сейчас сайгаки находятся под охраной не только Белого старца, но и Красной книги

Что же касается птиц – калмыки очень любили и почитали журавлей. Прилет этих птиц связывался с приходом весны, пробуждением природы. Считалось, что человека, который убил журавля, всю жизнь будут преследовать несчастья, и исправить ситуацию будет невозможно. А вот вороны не пользовались особой любовью – их считали вестницами смерти. Услышав карканье, нужно было сказать: «Говори хорошее, предсказывай доброе! За хорошие вести дам угощение, за недобрые ударю плетью!»

Финно-угорские сказания: медвежья сила, змеиная мудрость

Многие сказания финно-угров Урала и Поволжья перекликаются с тюркскими и монгольскими. Отчасти это объясняется тесными контактами разных народов в этом регионе, а отчасти тем, что некоторые животные вызывали у разных народов схожие ассоциации. Например, могучий медведь воспринимался как воплощение силы, хрупкие журавли – как символы любви и красоты, а лошадь использовалась как надежный помощник в работе.

У чувашей волк выступал в основном как положительный персонаж! Они отдавали должное уму этого животного; способность волков действовать сообща во время охоты, их любовь к потомству издавна давали чувашам повод думать, что волки в каком-то смысле близки людям. Волк считался символом здоровья, защитником от невзгод; были популярны также амулеты в виде волчьей головы или лапы. Слово «кашкар» – по-чувашски «волк» – у чувашей нередко выступало как имя собственное.

Почтением пользовались и близкие родственники волков – собаки. Чуваши верили, что это животное наделено сверхъестественной способностью чувствовать беду и отгонять нечисть. Так же как и лошадь – ведь не зря воины-всадники так доверяли своим коням!

Много сохранилось преданий, посвященных птицам. Так, например, чуваши считали, что воробей – птица недалекая и при этом нахальная. И однажды воробей наговорил лишнего богу Султи-Туре; бог, чтобы наказать воробья, связал ему лапки. С тех пор воробей не может ходить, а только прыгает. Ласточки же, напротив, считались вестницами богов, живущими непосредственно в верхнем мире; там же дозволено находиться голубям, лебедям, жаворонкам и некоторым другим пернатым.

Молодые женщины в национальных чувашских костюмах

Ворону чуваши представляли существом наглым и не заслуживающим доверия. Именно такой она предстает в легенде о поисках воды.

…Однажды на земле чувашей наступила засуха. Пересохли все реки, все родники и озера. Изнывали от жажды люди и животные. Боги собрали птиц и повелели им лететь в разные стороны и смотреть, не найдут ли они где-нибудь водоем, который пока не пересох?

Все пернатые полетели на поиски воды, а один сарыч решил попытаться добыть воду из-под земли. Копал он, копал – и вот наконец выкопал настоящий колодец, на дне которого появилась вода. Очень обрадовался сарыч, собрался было лететь к богу Султи-Туре и рассказать о своем открытии. Но спохватился: пока он рыл колодец, весь вымазался в глине и грязи. Нехорошо являться к богам в таком виде! Сел сарыч на край ямы и начал чистить перья.

А в это время мимо летела ворона. Увидела она колодец, увидела сарыча, который чистил перья, и мигом смекнула, что к чему. Быстренько подлетела к яме, вымазалась в грязи и полетела к Султи-Туре.

– Я добыла воду! – радостно завопила ворона, врываясь во владения божества. – Видишь, какая я грязная? Это я копала колодец!

Обрадовался бог и наградил ворону способностью находить себе пищу где угодно – вот так и стали вороны всеядными. А когда к Султи-Туре явился сарыч и попробовал доказать, что на самом деле это он вырыл колодец, просто не хотел являться к божеству грязным, бог ему уже не поверил. Более того, счел обманщиком и наказал: с тех пор сарыч вынужден долго и тяжело добывать себе пищу.

В мордовском фольклоре, как и у многих других народов, весьма почитался медведь. Более того, считалось, что присутствие медведя само по себе отпугивает болезни и нечистую силу, поэтому во время праздников по селению иногда водили ручного медведя, стараясь провести его по всем «стратегически важным» местам: пашня, амбары и так далее.

У НЕКОТОРЫХ НАРОДОВ РИТУАЛЬНЫЙ ТАНЕЦ, ИСПОЛНЯЕМЫЙ НА СВАДЬБЕ, ДО СИХ ПОР ИМЕНУЕТСЯ МЕДВЕЖЬИМ ТАНЦЕМ.

Волк у мокши и эрзя, в отличие от многих других народов Урало-Поволжья, практически всегда был персонажем отрицательным. Считалось, что именно в волков обращаются злые колдуны, чтобы начать особенно качественно вредить людям.

Так как в мордовских мифах создательницей мира часто предстает Великая птица Инэ Нармунь, а ее классический образ – утиный, утка на мордовских землях пользовалась большим уважением. Так же как и курица – последнюю считали воплощением Анге Патяй, покровительницы всего живого, богини материнства и плодородия. А вот в голубя, по представлениям эрзя, иногда превращался великий бог Нишке-Паз, создатель мира. К вороне на мордовских землях относились терпимо, считая ее птицей довольно вздорной и горластой, но в целом безобидной. Более того, сохранились мордовские заговоры и песни, в которых ворону именуют защитницей от дурного глаза и колдовства.

Отношение к пресмыкающимся у разных народов сильно зависело от того, о каком существе идет речь: о ядовитом или безвредном. Например, марийцы считали добрым знаком, если в подполе или в амбаре поселился уж: его старались подкармливать молоком, более того, существовало поверье, что некоторые болезни можно вылечить, если попить из «ужиного» блюдца.

В любом случае пресмыкающиеся, которые находились близко к земле, считались созданиями, которые гораздо теснее связаны с нижним миром, чем человек. У тех же марийцев было множество народных рецептов на основе порошка из сушеной змеиной шкурки, да и сама способность змей сбрасывать старую оболочку представлялась людям чем-то сверхъестественным и необычным. И иногда змею считали символом возрождения и обновления.

Марийская сказка о стариках и змее очень показательна в этом отношении.

…Жили на свете