порочный круг моя девочка попадает каждый раз, когда проигрывает битву за сдержанность, которую тщетно пытается изображать, но мы оба знаем правду. Когда дело касается меня, у нее нет никакой сдержанности, так же как у меня ее нет, когда дело касается ее.

Я знал, что сообщения будут приходить все реже и реже, но я бы солгал, если бы сказал, что мне нет до этого дела. Может быть, я даже начал беспокоиться, если бы не присматривал за ней все время с того дня, как ушел. Возможно, я бы сдался и пошел к ней. Возможно, я бы дал ей понять, что все это время, пока она думала, что я бросил ее, я просто готовился к нашему финалу, пока что игнорируя ее в качестве наказания.

Я хотел, чтобы она переживала из-за меня, сидела и гадала, не решил ли я испариться насовсем. И я знаю, что она так и делала – сидела и гадала, мысленно называя меня ублюдком.

Какой мужчина выдержит нелестную для себя тираду в присутствии других? А именно ее она произнесла на том гребаном вечере. Ее слова действительно вывели меня из себя, и это одна из причин, почему я дал ей поверить, что бросил ее. Но тем не менее все привело к тому, что, закончив кое-какие дела у Брейшо, я занялся тем, чем хотел.

Так что да, видеть ее имя на экране – это что-то значит.

Чертовски близко, детка.

Телефон перестает звонить, но не проходит и пятнадцати секунд, как появляется уведомление о голосовом сообщении. Моя кожа зудит от нетерпения – я почти отчаялся услышать ее голос: услышать слова, обращенные ко мне, а не в разговоре, который я подслушиваю. Я догадываюсь, что она хочет сказать, но когда нажимаю на воспроизведение, то понимаю, что не готов.

– Басти… – она проглатывает собственный шепот и начинает снова: – Бас…

Так меня называют все вокруг, и из ее уст короткое имя звучит чертовски неправильно.

Отчаяние, переходящее в страх, – эти ее чувства пронзают меня электрическим разрядом. Они как болевой шок, от которого учащается сердцебиение.

Ей требуется несколько секунд, чтобы решить, что она хочет сказать дальше, и я жду, пока ее дрожащий голос снова не высосет воздух из комнаты.

– Пожалуйста, – шепчет она. – Бас, ты мне нужен. Кто-то похитил моего отца, и я… Я не могу доверять тому, кому доверяла всегда. Но я знаю, что могу доверять тебе. Что-то происходит, и я не хочу говорить об этом по телефону, но, пожалуйста, просто… – ее голос звучит все тише, как будто она готовится повесить трубку, но последние слова я слышу громко и отчетливо: – Вернись ко мне.

Запись обрывается, тишина тяжелая, плотная. Черт возьми, почти удушающая. Я бросаю телефон на стол и закидываю на него же ноги.

Медленно поднимаю глаза, встречаясь с ним взглядом. Это, черт возьми, почти комично – сходство очевидно.

Сейчас будет по-настоящему весело, и так быстро…

Роклин

Я БУКВАЛЬНО СХОЖУ С УМА, МОИ МЫСЛИ БЕССВЯЗНЫ. Ничто не складывается в более-менее логичную картину, ничто не приводит к моменту ясности. Я понятия не имею, что мне нужно делать или что я вообще могу сделать, чтобы помочь себе разобраться.

Мой отец пропал, и, возможно, виноват мой телохранитель, Сай. Вспоминаю мужчину в черном. Он мог бы пристрелить Сая, но не сделал этого. И Сай не покончил с ним. Зачем бы им сохранять друг другу жизнь, если бы они не в связке?

Или, может быть, я все не так понимаю, потому что плохо видела. Но почему, почему этот человек оставил Сая живым?

Он оставил его живым, а Сай позволил ему уйти.

И вот еще что. Погибших в этой истории нет. Есть серьезные, даже угрожающие жизни раны, но пока никто не умер. Тоже как-то странно, если я, конечно, не накручиваю себя.

Провожу рукой по волосам. Я не знаю, как все это донести до девочек. Сколько раз я видела в детстве, как Сай убивает кого-то, чтобы спасти меня. Он просто нажимал на курок, иногда до того, как я успевала осознать угрозу. Тело падало на землю, и Сай терпеливо объяснял, что я пропустила, чего не надо делать в следующий раз, и поэтому следующий раз у меня всегда был.

Сай принес клятву на крови, пожертвовал своей личной жизнью и семьей, чтобы стать моим телохранителем. Он везде сопровождал меня. Водил в школу и на тренировки. Он единственный, кто был свидетелем борьбы и боли, которые сопровождают мою жизнь, – чтобы сохранить лицо, я вынуждена скрывать их от всех. Он был мне ближе, чем отец, хотя бы потому, что постоянно был рядом.

Но в последнее время его не было рядом со мной, я его не видела. Он занимался какими-то другими делами, в то время как я была оставлена на попечение водителя отца и его телохранителей. Роюсь в голове, пытаясь вспомнить, говорил ли мне отец раньше хоть раз, что Сай будет чем-то занят. Отгулы? Но что за отгулы? Хочу позвонить ему и спросить, но не могу. Что, если это Сай подстроил его похищение?

На мои плечи падает одеяло. Заставляю себя улыбнуться Дамиано, и он коротко кивает. Смотрю в окно. Мягкое свечение вдалеке привлекает мое внимание, и я выныриваю из своих мыслей о Сае, на смену им приходят другие.

– И с каких это пор? – задаю я вопрос.

– Чуть больше месяца назад. Бронкс первая заметила, что там заработал фонтан.

– Кто-то купил эту землю? Я думала, документы пропали. По этой причине нельзя было доказать, что земля принадлежит нам.

Дам пожимает плечами, а я слышу шаги.

К нам присоединяются Бронкс и Дельта с капучино в руках и протягивают мне чашку.

– Мы подумали, что тебе это нужно. – Улыбка Дельты лишь на губах, но не в глазах.

Обхватываю ладонями теплое стекло и вдыхаю аромат кофе, делаю глоток.

– Я просмотрела все, что только можно, но не нашла ничего полезного в записях видеонаблюдения, – делится Бронкс. – Дамиано сказал, что собирается просмотреть их еще раз, на всякий случай.

– Это, должно быть, Энцо? – говорит Дельта, опускаясь в кресло.

– Это не Энцо.

Мы все смотрим на Бостон, которая стоит в дверях, скрестив руки на груди.

Киваю, соглашаясь.

Если бы это был Энцо, он бы забрал не отца… Черт, я понятия не имею, кого бы он забрал: девушку, на которой должен был жениться его сын, или «лучший вариант», по словам отца, – то есть меня.

Гнев угрожает