не нашли. Даже пластиковой ложки или вилки. Только бумажные одноразовые тарелки. Ужас. О том, что будет дальше, Меньшов им не говорил, но давал понять, что они нужны ему живыми. Да они и сами догадывались. Держат в плену, водят по врачам, покупают хорошую косметику. В будущем девушек планировалось передать в более опытные руки, а именно переправить за границу, где бы они попросту пошли по рукам. Канал переброски девушек был налажен, эти трое не первые, кто попался. Здесь кроме нас федералы трутся.

– Они-то что здесь забыли?

– Не люблю я их, сам не знаю за что, но сейчас нормальные ребята приехали, – ответил Стас. – Я не подслушивал их разговоры специально, там своя тема, но с одним покурил в сторонке. Он намекнул на то, что в Саудовской Аравии большой спрос на красивых женщин из России. И в Польше. И в Таиланде. Но основная масса все же оседает на Ближнем Востоке, там то бриллианты лопатой гребут, то война на войне. Страшное дело. Подождешь минуту?

Стас отвлекся, заговорив с кем-то из полицейских, но быстро решил вопрос.

– Вот такие дела, Лева, – заключил он. – А девахи славные. Когда мы квартиру вскрыли, одна успела спрятаться и мне чуть не наварила настольной лампой. Потом извинялась, чуть ли не руки целовала. Перепуганные. То плачут, то смеются. Ну ничего, ничего. Главное, что мы их нашли.

– Орлов-то как новость воспринял?

– Ровно. Но это же Орлов. Вся душа у него в погоны ушла. Работа такая.

– Значит, Меньшов слил Лысенко, – задумчиво произнес Гуров. – А в чем он еще признался?

– О, тут все очень интересно, – оживился Стас. – Оба брата Меньшовы признались не только в похищении людей, а еще в разбоях и грабежах. Но оба уверяют, что слушались только одного Лысенко. Он был их руководителем, больше ни о ком они не знают. Подчинялись только ему. Однако сам Лысенко ничего по этому поводу не сказал.

– Так и не заговорил?

– Нет. А ведь над ним тоже кто-то стоит. Мы наткнулись всего лишь на одно звено в очень крепкой цепочке. Все об этом говорит.

– Согласен. – Гуров отнял телефон от онемевшего уха и приложил к другому. – А я тоже времени не терял даром. Побеседовал с одним интересным человеком, который так же, как и покойный подполковник Дубко, шибко заинтересовался вынесенными приговорами, которые получили осужденные в девяносто шестом году. Орлов сказал, что их банду тогда окрестили «рыночными», так как не было у них «официального» названия. Ну это я так. Вдруг ты не знал. Этот писатель в девяносто шестом работал корреспондентом в какой-то газете, что дало ему возможность осветить подробности неправомерных действий судьи, которая отпустила на свободу ублюдков. После этого он стал получать угрозы, а потом у него похитили дочь. Расследование он прекратил, а дочку похитили точно так же, как и наших девчонок: машина, хлороформ, забытье. Очнулась на другом конце Москвы, совершенно одна среди толпы.

– Сучары, – со смаком произнес Стас. – Твари. Девушки, дети…

– Не только. Забыл моего соседа по подвалу? – напомнил Гуров. – И ты это… не заводись. Можно подумать, что ты впервые такое видишь.

– Кста-а-ати! – спохватился Крячко. – Насчет подвала. Меньшовы признались, что тот пасечник с переломанными руками был не единственным их клиентом. Приходилось им и других там содержать на полном пансионе. Только вот последний, по их мнению, оказался каким-то дураком. Нет бы сразу согласиться на их условия и отвалить дань, как это случалось с другими, так нет – он уперся. Поэтому они стали ломать ему пальцы на руках. Так ведь, не поверишь, он все равно отказывался платить. Герой, а не дурак. Или наоборот? В живых бы они его точно не оставили. А вот остальные сдавались сразу. Кто после первого тычка в зубы, кто после второго, а кто-то прямо на рынке, не отходя от кассы.

Лев Иванович пошел на кухню, чтобы попить воды. Связь со Стасом тут же прервалась. Подобное случалось и раньше. Именно в коридоре мобильная связь начинала сбоить, динамик трещал, и разговор приходилось прекращать. Маша даже придумала название для этого отрезка пути длиной в четыре шага. Она назвала его «пустыней». Так и повелось. «Я в пустыне сумки оставила, ты принесешь?» или «Пол в пустыне надо бы помыть». Причем участки до и после оставались для нее коридором. И грустно, и смешно.

Перезванивать Гуров не стал. Между ним и Стасом давно существовала негласная договоренность насчет того, что если связь прервется, то перезванивает тот, кто звонил. В данном случае это был он. Но Гуров решил нарушить правило. Не он сейчас в той самой квартире. Он дома. А Стас на работе. Если не перезвонит, значит, уже занят. Позже сам объявится.

Не увидев на привычном месте ключи от квартиры, Гуров полез в карман своей куртки и нашел их там. Заодно решил осмотреть и другие карманы. Когда его рука наткнулась на сложенный лист бумаги, он вдруг вспомнил про список, который ему дал Змеевский. Он развернул его, пробежался по буквам и цифрам взглядом. С десяток фамилий и имен с указанием места работы в далеком девяносто шестом и номерами телефонов. «В списке те, кто по какой-то причине не попал в число задержанных. Их вина не была доказана или отсутствовала, – сказал Змеевский. – В списке указаны имена людей, которые могут что-то знать о прошлом бандитов или были с ними как-то связаны, но по какой-то причине молчат до сих пор».

Гуров вздрогнул: в замок с наружной стороны двери вставили ключ. Через мгновение на пороге появилась Маша и тоже вздрогнула, увидев мужа.

– Ты чего это тут? – спросила она и, вытянув шею, заглянула в кухню. – У нас гости, что ли?

– Почему ты так решила? – улыбнулся Гуров.

– А чего тогда здесь стоишь?

– А почему гости-то?

Маша закрыла дверь, бросила ключи в сумку.

– Рано закончили, – сообщила она, снимая пальто. – А почему? Потому что сил ни у кого не осталось. И ведь это только вторая репетиция.

– Бедная моя. – Гуров чмокнул жену в макушку, пока она снимала сапоги. – Замерзла?

– И голодная. О черт… – Маша распрямилась и посмотрела на Гурова обреченным взглядом. – Дома нет еды, – вспомнила она. – Потерпим?

– Потерпим, – согласился Лев Иванович. – Но в холодильник ты все-таки загляни. Так я ставлю чайник или нет?

Жена быстро уснула, а у Гурова сна не было ни в одном глазу. Сидя в комнате, он в который раз перечитывал список, который ему дал Змеевский, а руки так и чесались позвонить генералу Орлову. Останавливало Льва Ивановича только время. Мерцающие в полумраке комнаты голубоватым светом