Шрифт:
Закладка:
– Вы надеетесь, что сегодня ночью небеса заговорят?
– Но ради этого ты и привел меня сюда…
– Только постучать во врата рая должны вы сами.
За сценой послышались причитания, потом появилась деревенская женщина с ребенком на руках:
– Умирает! Мой сыночек умирает! Спаси его! Сделай милость! Он умирает! – Она запуталась в плаще Дон Хуана и остановилась, глядя на него. – Ее нет?
– Кого ты ищешь? – спросил Лепорелло.
– Святую! Ведь умирает мой сыночек! Где же Мариана?
Лепорелло указал ей на дверь в пьедестале:
– Она живет там.
Женщина кинулась к решетке, огораживающей статую:
– Пресвятая Дева Мария! Спаси моего сыночка, Мариана, будь милостива! Спаси моего сыночка!
Дверь открылась. Стала видна белая стена с грубым Распятием, дрожащий огонек свечи. Проем заслонила фигура в монашеском одеянии. Женщина упала на колени:
– Мариана! Благословенная раба Божия! Наложи свои руки на моего сына, ведь он умирает!
Мариана приблизилась к решетке. Протянула руки к просительнице:
– Почему ты пришла ко мне? Только Господь посылает нам жизнь и смерть!
– Господь дал тебе особую силу! Не отнимай у меня моего сыночка!
– Давай вместе помолимся Богу. Дай мне ребенка. А теперь повторяй за мной: «Господь, ты, спасший дщерь…»
– Господь, ты, спасший дщерь…
– будь милосерден к невинному младенцу…
– будь милосерден к невинному младенцу…
– и яви свою волю…
– и яви свою волю…
– на веки веков…
– на веки веков…
– Аминь.
– Аминь.
Они принялись молиться. Потом Мариана вернула младенца матери:
– Ступай домой и жди милости Божией.
Женщина удалилась с радостными криками, а Мариана осталась стоять у решетки. Потом опустилась на колени и запела:
– «Benedicite omnia Domini, Domino…»
Лепорелло и Дон Хуан наблюдали сцену, стоя в стороне. Лепорелло повернулся к Мариане спиной:
– Я страдаю, хозяин. От власти и славы Другого, как вы можете догадаться, у меня переворачивается нутро…
– А меня это полнит гордостью. Он – мой противник, и в Его величии я обретаю собственное величие. Пусть все творения Господни благословляют Всевышнего! Пусть поют гимны и получается грандиозно, как того и заслуживает Господь. Я ведь тоже в своем роде молитва и славлю Господа. Но дай мне послушать Мариану.
– Хотите, я заговорю с ней?
– Нет. Я сам.
– А вы не испытываете гордости оттого, что ваша жена – святая?
– Ты же знаешь, обычно я не похваляюсь своими делами.
– Но никогда нельзя знать заранее, чем все закончится. Никто этого не знает.
– Никто. Даже дьявол.
– Там внизу, сеньор, мы приучены к скромности, а еще – и это главное – к осторожности. Мы никогда не строим иллюзий. Вот вам пример – дело, которое нас с вами живо занимает, ведь я знать не знаю, спасется мой клиент или погубит душу.
– Понимаю. Но ведь и я сам этого не ведаю.
– То-то и бесит меня в Другом: вечно он знает все наперед. Несносная привилегия, которую преисподняя много раз оспаривала.
– Замолчи! Кажется, она кончила молиться.
Мариана поднялась и направилась обратно в свою келью. Дон Хуан подбежал к решетке:
– Мариана!
Она замерла. Дон Хуан собрался было перепрыгнуть через загородку.
– Стой! Сюда нельзя! Мой муж убьет вас! Кто вы?
– Ты не узнаешь меня?
– Слишком темно.
Дон Хуан повернулся к Лепорелло:
– Ты слыхал?
– Да, хозяин! Я тоже кое-что умею… Вот…
Неожиданно луч лунного света упал на лицо Дон Хуана. Мариана подошла и взглянула на него:
– Простите, сеньор. Я не помню вас.
Лепорелло хихикнул в темноте.
– Можно погасить, хозяин?
Дон Хуан отступил. Мариана, опершись на решетку, спросила:
– Что привело вас сюда?
– Я хотел… – Голос Дон Хуана дрожал, он снова приблизился к ней. – А мужа своего ты помнишь?
– Дон Хуана! Как же мне его не помнить! Сколько уж лет я молюсь за него! Час за часом, день за днем, год за годом. Он уехал давным-давно, но скоро вернется. Он мне так обещал, понятно? А он никогда не лгал. Однажды вечером он вернется.
– А лицо его ты помнишь?
– Лицо? Конечно! Как же мне его не помнить! Он очень красив. У него такие глаза, словно они сверкают из глубины облака. На рассвете, когда уходит луна, я гляжу на небеса, и он – там.
– Я знаком с твоим мужем.
– Скоро ли он вернется? Скажите мне, умоляю! Я боюсь умереть, не дождавшись его. Я, верно, уже состарилась.
– Думаю, он скоро вернется.
– И он счастлив вдали от меня?
– Нет, никогда он не был счастлив.
– Если случится вам увидать моего мужа, сеньор, передайте, что я люблю его.
– Нет, я его не увижу, но в Севилье есть один человек, который встретится с ним очень скоро. Я пришел от него. Он передал тебе поклон.
– От моего супруга? Что он говорит? Он заберет меня с собой?
– Вероятно, но утверждать не берусь. Этот человек хочет видеть тебя.
– Почему же он не здесь?
– Он послал меня к тебе и просил сказать: сегодня вечером он приглашает на ужин всех друзей Дон Хуана и хочет, чтобы ты тоже была там.
– Мне стыдно, сеньор. У меня нет другого платья, кроме этого, и я босая.
– Он пришлет тебе самое красивое платье в Севилье.
– Нет, этому не бывать. Самым красивым было платье, которое подарил мне Дон Хуан, когда венчался со мной.
– Тогда он пришлет тебе то самое платье.
– Ах, какая радость! Я возблагодарю Господа… Хотите помолимся вместе?
– Нет. Твоя радость принадлежит только тебе. Мои слова помешают твоим долететь до небес. Ступай в свою келью и жди. Через час…
– До той поры я стану молиться. Храни вас Господь.
– Это то, что больше всего мне нужно.
Мариана убежала в келью и заперла за собой дверь. Лунный луч, сотворенный Лепорелло, погас. Дон Хуан все так же стоял у решетки. Лепорелло приблизился к нему:
– Да, сеньор, это тяжкий удар, но тому есть свое объяснение. Прошло столько лет, и годы оставили след на вашем лице. Нет, вы не постарели, но что-то изменилось, тут сомнений нет.
– Даже будь мое лицо прежним, она не узнала бы меня. Она хранит в душе облик своего Дон Хуана и столько думала о нем, что он преобразился.
– Вы приведете ее на сегодняшний праздник?
– Будет естественно, если я встречу гостей вместе с
