Шрифт:
Закладка:
Я помню, как мучила себя, томила душу свою, что так неосторожно отнеслась, могла увлечься, без отчета: к чему все поведет. Не любя серьезно, а, собственно, «и_г_р_а_я». Я мучилась долго. За «игру» именно. Запретила ему говорить, писать. Посылал мне концерты Брамса для граммофона и «через них объяснялся». Я после этого случая особенно осторожна была в жизни. Я же не была уж так сознательно виновата. Я же не знала, а узнав все прекратила. За что же мне мучение? За что же _т_ы_ страдаешь? За что должная _м_и_м_о_ своего счастья пройти??
Или м. б. все-таки не мимо!? Ах, Господи, помоги свято принять Твою Волю! Без ропота. Ты, Иван, осуждаешь меня? О, если бы ты меня увидел. Сердце мое увидел! Как много бы я тебе сказала сердцем! Как я искала тебя, крупицы малые я собирала у всех, ища тебя! Какой великий ты! За что мне счастье такое быть тобой любимой?! Я же не стою. Я боюсь, что ты разочаруешься. Ну, какая же я святая?! О, нет! Не увлекалась бы так. Не было ничего ужасного. Но так хотелось чуточку радости, уйти от больницы, больных, больного всего. Dr. S. был радостный… Я могла бы увлечься и пением, и шампанским, и цыганами. Я иногда будто себя теряю. Но… до границы. Я знаю эту грань. Ах, я люблю веселье! Люблю, что ты умеешь жить! Я знаю это!! Я еще узнала это давно, из твоих книг. Люблю тебя земного. Люблю тебя небесного! Как я хотела бы с тобой на тройке, в зимнем блеске, вдвоем промчаться! Ах, все, все с тобой прекрасно! И бег, и лёт, и вихрь безумства, и… тишина камина. Не оторваться, не кончить письма… Завтра еду к Фасе в Утрехт. Целую тебя, обнимаю, всей душой с тобой. Сердцем льну к тебе. Ласкаюсь киской. Люблю… Знаешь? Чувствуешь ли? Мучаюсь о твоем здоровье! Напиши же! Ваньчик, не присылай же того, что меня очень огорчит! Исполни! Пришли мне автографы для книжек. Не забудь! Ответишь на все вопросы?
Целую еще. Твоя вся Оля
[На полях: ] Написал Марине? Ивик384, не сердись, что я прошу тебя не посылать. Ты должен понять, что я не могу принять!! Я заплачу. Разгневаюсь! И главное, что мне не надо. У меня все есть!
Писала тебе о Груздевой, если Карташев о ней не знает, то спроси (при случае) о Зерцалове385. Это его сослуживец в Петрограде был. Ее муж (или любовник — не знаешь?).
83
О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву
21. XI.41
Господи, Ваня, да что же это?? Письмо твое от 15-го — какое отчаяние мне! Да, что ты себе выдумал?? Ну, поверь же мне хоть раз, что не могу я сознательно тебя мучить! Отчего писем долго нет? Да, разве можешь ты себя этим уверять в страхах?! Мучить, не спать, болеть?! Ну, я не знаю чем, чем тебя уверить?! Я в отчаянии.
А я, — я дохожу до каких-то галлюцинаций.
Я все вдруг начинаю угадывать, видеть… Если не ошибаюсь, я тебе 15-го как раз писала, что безумно тревожусь за твое здоровье. Да? 15-го? Я все это время как в бреду. Я — вся у тебя, в тебе! Неужели не чувствуешь? Сегодня люблю тебя особенно нежно. Все, все о тебе! Неужели ты не чувствуешь! Я — вся к тебе! Ты увидишь — я 19-го тебе писала! А сегодня, возвращаясь домой от Фаси, я маме говорю: «у меня такое чувство, что получу какое-то необычайное письмо сегодня, — м. б. радость, м. б. горе. Но я вся — волнение». — «От кого?» — «Думаю, что от И. С.» «Думаю» это только маме, а для себя я знала, что конечно от тебя. У меня руки стали холодные, и не согрелись во весь вечер, даже от готовки обеда (мы обедаем в 7 ч. вечера). Почта… я уверена, что «ч_т_о_-_т_о». Конверт с твоим почерком, — будто не ты писал — большие буквы. «Господи, что с ним?» — Крикнула. Сережа был случайно рядом. «С кем?» — «Так, ничего». Я с ума сойду. Иван, не казни меня, не казни, я достаточно наказана жизнью. За что только? Не знаю. Жила всю жизнь не для себя. Если бы ты все обо мне знал! Не хочу хвалиться. Но другие говорили. Желали мне счастья. Уверены были в нем. «Заслужила-де». Зачем же ты-то мне не веришь? Господи! Какой кошмар. Я улететь готова, телеграммы не разрешают. Послала бы с одним словом только «люблю». Не поверил бы? Ах, ты противный, злой мальчик, Тонька!! Чего ты хочешь?? Не мучь себя и меня! Не выдумывай, фантазер ты этакий! Сегодня я тебе портрет мой дала переснять. Пошлю, м. б. можно? Мне нравится.
Тонька, Тонька, Тонька!!!!! Что мне с тобой сделать? Ну, скажи? Ты всегда такой мучитель? Приедешь? Я знаю, ты мог бы! Господи, теперь я мучаюсь твоей болезнью… Что это? Отчего? Все, все хочу знать! Дай мне адрес твоего доктора, отца И[рины]. Можно ему писать? Знает он обо мне что-нибудь? Если нет, то не надо! У моего отчима было так с глазом — это очень серьезно. Боялся он холода и всегда голову в тепле держал. Ветер — самый вред.
Это — ирит? Будь ради Бога осторожен! Тебе тогда мои письма не прочесть, если газету трудно? Или можно. Писать крупней, более четко? Я не могу тебе писать четко. Пишу всегда очень нервно, быстро, одна мысль гонит другую. И. А. пишу четко, будто чистописание. Тебе — иное. Скучно так, по-школьному. С ума схожу от твоего страдания! Не понимаю тебя. Такой легкости приходить в отчаяние! Ванюша, нельзя так! Ну, черт со мной, пусть я хвораю, если тебе легче от того, что на мне надо выместить, то вымещай!
Я все, все претерплю. Мне _т_а_к_ уже больно, что хуже вряд ли может?! Ну, добивай меня, измучай, сожги… но хоть один раз дай тебя увидеть… поцеловать… Тогда, добей! Всей моей жизни, моей драмы (давнишней) ты не представишь… О, если бы вместе, поговорить, все рассказать!..
