моего. Когда его рот переместился к моей щеке, я оплакивала потерю лишь один миг, потому что Макс сразу принялся покрывать поцелуями подбородок, линию челюсти, отчего шею обдавало огнем.

У меня подкосились ноги.

Я несколько неуклюже легла на подстилку, все еще сжимая руку Макса в своей. Он последовал за мной гораздо более плавным движением, опустился на колени и накрыл меня своим телом. Боги, мне в жизни не доводилось видеть ничего настолько прекрасного: грация его движений, то, как он не сводил с меня глаз. Это было настолько трогательно, что я пожалела, что не могу запечатлеть его образ и сохранить навсегда.

А потом он прижал меня всем весом, прильнул ртом к моему, и я потеряла всякую способность мыслить. Я могла только отвечать на его прикосновения, дугой выгибая спину и прижимаясь к его телу.

Мои руки блуждали по его спине. Я чувствовала, как ходят его мышцы под тонкой хлопковой рубашкой, но мне хотелось ощущать обнаженную кожу. Я успела расстегнуть только три пуговицы, прежде чем Макс нетерпеливо стянул рубашку через голову.

– Подожди, – прошептала я, останавливая его, когда он начал опускаться, чтобы снова поцеловать меня.

Он выпрямился, и я воспользовалась возможностью просто посмотреть на него.

– Ну нет, так нечестно, – сказал он, приподняв бровь и выразительно глядя на мою рубашку.

– Имей терпение.

Я легонько провела пальцами по линии его плеча, вниз по груди, вверх по другой стороне. Остановилась на шраме на его левом плече – там, где я оставила рану во время поединка в тренировочном зале. Затем погладила поджарый живот, вздымающиеся ребра. Макс выдохнул сквозь зубы; и хотя вначале в шипящем звуке слышалось возбуждение, закончился он, скорее, сдавленным смешком.

– Как я могу продолжать соблазнять тебя, если ты собираешься меня щекотать. Это вредит моему образу.

По ребрам пролегал длинный свежий шрам, все еще налитый сердитой краснотой. Я лишь смутно помнила, как рубанула острием Иль Сахая по его боку. Порез получился широким и волнистым. Из-за гнили, я уверена, Саммерину, скорее всего, пришлось удалить всю отмершую плоть, прежде чем…

– Тисаана, я все вижу.

Макс сжал мою руку в своей. Затем навис надо мной и прижался губами к складке между бровями, где начинали скапливаться неприятные мысли.

– Прекрати думать, – прошептал он, прижимаясь ко мне.

И как раз в тот момент, когда я собиралась задаться вопросом, как именно я собираюсь выполнить его просьбу, он поцеловал меня так, что стало ясно – подчиниться не составит никакого труда.

Тепло его тела проникало сквозь одежду, но все же…

Его рука скользнула вверх, остановившись у первой пуговицы на вороте рубашки. Он молча ожидал разрешения.

Я подняла руки, и мы вместе в один момент сорвали с меня одежду, не оставив между нами ничего.

Я никак не могла притянуть его достаточно близко. Мне хотелось касаться его повсюду, провести ногтями по каждому мускулу.

Когда его рука погладила меня по боку и легла на грудь, он содрогнулся всем телом. И я тоже. В душе вспыхнуло желание. Внезапно я нестерпимо остро ощутила его вес между моими ногами. Прикосновение кончиков пальцев, пробежавших по внутренней стороне бедер, но не так высоко, как мне хотелось бы.

Недостаточно. Всегда недостаточно.

Я дернула за пуговицу своих бриджей. Макс сел, выпрямился и помог мне стянуть их. Обхватил мою ногу и поцеловал под коленкой. Потом еще выше, по внутренней стороне бедра, слегка прикусил его и выдохнул ругательство.

Мной овладело желание, новое, незнакомое и всепоглощающее.

Макс сел, выпрямился. На одно долгое мгновение мир замер, тишину нарушало лишь тихое потрескивания фитилей в фонарях. Я почувствовала, как его взгляд прошелся по моему телу, медленно, словно впитывая каждый дюйм. Почувствовала, а не увидела, потому что меня охватило непонятное смущение и я отвернулась.

Тело всегда было самым ценным моим товаром, и я использовала его по назначению. И никогда не беспокоилась, что на меня смотрят.

С другой стороны, Макс никогда просто не смотрел на меня. Он видел меня насквозь. С ним пропадала потребность в отсчитывании па, костюмах, притворной уверенности.

– Знал бы я, как это высказать… – пробормотал он.

И когда я наконец-то смогла заставить себя повернуться к нему, от одного вида у меня защемило в груди – его лицо, его взгляд, полный неприкрытой, живой искренности.

Я люблю его.

Эта мысль пронеслась у меня в голове, неоспоримая в своей простоте. Я не сомневалась в ее истинности, хотя не могла заставить себя произнести эти слова вслух. И мне безразлично, если в конце концов я не смогу удержать его.

– Не нужно, – прошептала я в ответ.

Истина, которую мы оба принимали как факт. Особенно когда я посмотрела на него и увидела, что мое молчаливое признание отражается в его взгляде.

Я провела пальцами по бокам Макса, остановилась на узких мускулистых бедрах и потянулась к поясу его брюк. Расстегнула пуговицы. Он издал самый прекрасный звук, который я когда-либо слышала, – хриплый выдох, переходящий в стон, и я ощутила его так, как будто когти вонзились в мою кожу.

Одно движение разорвало нить напряжения, и мы снова вжались друг в друга. Я пробовала на вкус каждый дюйм его кожи и наслаждалась тем, как он изгибается, когда я исследую его грудь, спускаюсь к жилистому животу, а потом все ниже, пока он не схватил меня за плечи и не притянул обратно к своему лицу.

– Не сейчас, – пробормотал он.

Окончание потерялось в нетерпеливом поцелуе, когда он перевернул меня и оказался сверху.

Я едва успела вздохнуть, как кончики его пальцев скользнули в пространство между нами. Скользнули в меня. Моя спина выгнулась дугой, мир побелел.

Боги внизу.

– Не сейчас, – прошептала я.

Но он не остановился, а я почувствовала на губах дуновение его смешка.

– Может быть, я не хочу торопить события.

– Как похоже на тебя. – Мне пришлось очень сильно сосредоточиться, чтобы выговорить эти слова. – Ты всегда так долго собираешься с мыслями, прежде чем что-то сделать.

На последнем слове у меня перехватило дыхание. Я услышала улыбку в его голосе, когда он ответил:

– А ты всегда такая требовательная.

Требовательная!

Я провела ногтями по его руке, сползая чуть ниже. А потом я наконец-то обхватила его ногами – наконец-то почувствовала, как он упирается в мое устье. Я отстранилась от него ровно настолько, чтобы поймать его взгляд.

– Я победила, – прошептала я.

– Мое эго никогда не оправится.

Улыбка исчезла с его губ, и он откинул спутанные волосы с моего лица:

– Ты уверена?

Я еще никогда не была ни в чем так уверена.

Отвечая, я легонько прикусила мочку его уха:

– Да.

Он подарил мне долгий страстный поцелуй и вошел в меня одним толчком.

Мой мир начал попеременно разворачиваться, расширяться и сужаться. Спина выгнулась дугой. Все восприятие сводилось к местам, где мы соединялись: не только там, где он был внутри меня, но к каждому дюйму,