подобно фениксу, восставшему из пепла, я превратила самый разрушительный период своей жизни в самый плодоносный. Этот непростой трюк не удался бы без супергеройской команды. Подруги проявляли ангельское терпение и энтузиазм болельщиц. Мама поддерживала меня своей глубокой мудростью и безусловной любовью. Мужчины соблазняли и подстегивали мою сексуальность. Психотерапевты помогали нащупать путь, о существовании которого я даже не догадывалась. Я надеюсь, что наблюдение за моей трансформацией из первого ряда послужит моим детям напоминанием о том, что в их жизни неизбежно будут серьезные препятствия и темные туннели, но у них есть многое, чтобы справиться с испытаниями, а если чего-то не хватит — они всегда могут заручиться любовью и поддержкой других людей, как это сделала их мама.

* * *

Я пишу послесловие штормовым августовским днем на побережье Джерси, сидя на крыльце викторианской гостиницы. Рядом со мной — № 6, и я испытываю чувство удовлетворенности. К нашему общему удивлению и удовольствию, мы все еще встречаемся. Прошло почти два года с первого свидания, после которого он посадил меня в такси и поспешно захлопнул дверь. Возможно, через час меня охватят грусть и сожаление. Эти чувства заставляют меня то умиротворенно и покойно вздыхать, то замирать от горя, но я знаю, что они приходят и уходят. Гуляя по пляжу и любуясь ребятишками, которых после купания родители кутают в огромные пляжные полотенца, я невыносимо скучаю по своим детям и борюсь с собой, закрывая глаза и учась жить моментом.

Я наслаждаюсь временем без детей, свободой и легкостью, с которой занимаюсь своими делами, но постоянно думаю о них и страшно тоскую. Когда они рядом, я звоню № 6 по ночам: сообщаю, что Джорджия снова пришла спать ко мне под бочок, выпускаю пар после ссоры с кем-то из старших и говорю, что скучаю по нему. У меня появилась полноценная личная жизнь, отдельная от насыщенной и напряженной жизни в роли матери. Мне приходится балансировать на тонкой грани, чтобы удержаться на плаву, но это не так уж сложно. Дети — на первом месте, а когда они заняты своими делами, я провожу время с № 6 или моими чудесными подругами, пишу, а иногда — все еще — кручу новые романы.

№ 6 с пониманием уступает меня детям и признается: ко всему прочему его привлекает во мне то, что я такая преданная мать. Ему все еще не удалось познакомиться с ними, кроме короткого приветствия, и это мое решение. Когда я с детьми, то хочу целиком и полностью быть с ними. Недавно я посоветовала ему найти женщину, у которой будет больше времени для него, но он лишь отмахнулся: качество важнее количества. Мы знаем, что нам хорошо вместе. Мы смешим друг друга, заботимся друг о друге, и у нас отличный секс — большего, кажется, и не надо.

Что касается моей жажды приключений, то от этой части себя я решительно не хочу отказываться. № 6 дает мне все, что нужно от мужчины, за исключением одного существенного нюанса — ощущения новизны. Мне по-прежнему хочется, чтобы меня замечали, желали, флиртовали со мной, видели во всем моем неприкрытом великолепии; хочется срывать с мужчин одежду и проводить руками по их теплой коже. Я не собираюсь унижать себя, не будучи откровенной с № 6, и мне важно оберегать эту часть себя, такую новую для меня. Когда мне подворачивается возможность, а это случается нечасто, ведь сутки не резиновые, то я занимаюсь сексом с другими мужчинами, не скрывая этого от № 6. Он тревожится, но я каждый раз напоминаю, что люблю его, и это чистая правда. Я пыталась побороть желание поделиться своими чувствами к нему, боясь так откровенно обнажить себя. Слишком застенчивая, чтобы произнести слова вслух, я нарисовала ему плюшевого медведя с сердечком в лапах в стиле записок, что делала каждое утро для контейнера с обедом Джорджии, которым он вечно восхищался. Спрятала рисунок в конверт и попросила не открывать, пока не уйду, предупредив не давать обязательства отвечать взаимностью на мои чувства. Как выяснилось, он и не чувствовал себя обязанным, и я на протяжении нескольких недель часами напролет размышляла о том, стоило ли мне вообще что-то говорить, пока он наконец-то не признался, что тоже любит меня. Он осознал, что либо принимает меня как сложный, противоречащий нормам набор, либо мы расстаемся. Он принял меня такой, какая я есть, хотя есть шанс, что однажды что-нибудь изменится, но сейчас нас это не беспокоит: мы живем моментом, и это работает.

Время — истинное чудо, оно лечит и восстанавливает. Я помирилась с Майклом и даже могу признаться, что глубоко люблю его. Он — половина рецепта, по которому состряпаны наши дети, и несуразный, но любящий отец. Может, он и есть любовь всей моей жизни, которую я трагически потеряла, моя истинная вторая половинка? Не уверена, что готова ответить на этот вопрос, ведь впереди долгий путь — я только приближаюсь к пятидесятилетию. Физическая близость меж нами невозможна, но у нас есть кровные дети, которые связывают нас как ни с кем другим в нашей жизни. Майкл неповторим, и я люблю его за это, но не хочу быть замужем за ним и полагаю, что он сказал бы то же самое обо мне. Мои раны от его измены превратились в шрамы; подозреваю, что чувство обиды останется со мной до конца жизни, оставив глубокий, неизгладимый след.

Для ясности: когда говорю о двух группах людей, которые, надеюсь, не прочтут эту книгу, это вовсе не значит, что я не испытываю неловкости перед многочисленными знакомыми и друзьями, которые будут посвящены в мои самые потаенные мысли и желания. Да что там — я умираю от стыда. Меня по-прежнему беспокоит, что я выставила напоказ ту часть себя, которую следовало бы скрывать. Заливаюсь краской, когда рассказываю людям о книге, из-за чего описание получается сбивчивым и неубедительным. Но я делаю это снова и снова, как и многое другое, с чем в конце концов совладала, хотя и боялась до обморока. Кататься на роликах, прыгать в ледяную воду, сбрасывать с себя одежду перед любовником — каждый раз я учусь этому заново. В книге «Когда все рушится» Пема Чодрон пишет, что храбрость начинается не с бесстрашия, а со страха: мы боимся, но все равно делаем. Я горжусь жизнью, которую тоже заново построила для себя. И все равно часто меня накрывает волна грусти из-за того, что мне не удалось «получить все и сразу», как мечталось в молодости. Искренне надеюсь, что мои читательницы и