Шрифт:
Закладка:
— Но… — начинаю.
— Ничего не говори! Целый год я смотрела на все твоими глазами. Видела тебя в самые тяжелые моменты. Поверь: то, чего ты достигла, — настоящее волшебство. Даже не спорь. Это твоих рук дело, сумасшедшая девчонка, так что наслаждайся, — говорит она, теперь совершенно серьезно. Лорен крепко обнимает меня — в кои-то веки не после моих рыданий.
Глава 43. Маракуйя — плод страсти
За месяцы, что прошли с тех пор, как Лэйни предложила начать писать о моем новом опыте знакомств и секса, я твердо решила придать своим заметкам глубину и структуру. Вместо обещанных пяти минут устраиваю настоящие писательские сессии, которые едва не заменяют мне психотерапию. В памяти всплывают слова и образы прошлого. Одни, яркие и выпуклые, оживают во всех деталях, другие, блеклые и размытые, постоянно ускользают. Увлеченно воскрешаю разговоры и ситуации, которые, оказывается, помогали мне расти над собой. Когда происходят какие-либо события, мы редко отдаем себе отчет в том, насколько сильно они могут на нас влиять.
В первый день карибского отпуска, задолго до рассвета, Майкл приезжает на такси, чтобы забрать меня, Хадсона и Джорджию. У меня в руках новый блестящий рюкзак с ноутбуком: вдруг напишу что-нибудь новенькое, если будет вдохновение и пара спокойных минут. Майкл сидит впереди, а мы с детьми сонно жмемся друг к другу на заднем сиденье и обсуждаем, что надо сделать прежде всего: поплавать в бирюзовом океане, заказать дайкири со льдом у бассейна, прогуляться по пляжу и посмотреть, где там Блейз и его каяк с фруктами.
В самолете у нас только два места рядом. Мы с Джорджией садимся рядом, а Майкл и Хадсон устраиваются в хвосте поодиночке. Мне не забыть все наши мучительные перелеты с еще маленькими детьми: они ерзали в тесных креслах; опрокидывали выпрошенные у меня банки с имбирным элем; я держала наготове бумажные пакеты на случай, если тошнота из-за турбулентности обернется чем похуже; обнимала малышей, когда они надрывались от боли в ушах; то и дело бросала на Майкла умоляющие взгляды: может, догадается перехватить их на минутку и даст мне выдохнуть? Теперь даже Джорджия повзрослела, и путешествовать с ней — одно удовольствие: кроме мелких проблем с настройкой айпада и ее возбужденной болтовни, мне ничто не мешает спокойно читать и расслабляться. Откуда-то сзади доносятся звуки детской возни: слегка обернувшись, вижу женщину, которую осаждают двойняшки. Сочувствую, но больше радуюсь, что я не на ее месте.
Шум волнообразно нарастает и наконец достигает пика: даже Джорджия приподнимает одну бровь и смотрит так, будто готова шикнуть. Она идет в туалет, я поднимаюсь, чтобы ее выпустить, и не без садистской радости наблюдаю: через четыре ряда от нас один близнец сидит у окна, другой мостится на коленях у мамы посередине, а рядом с ними, у прохода, — Майкл. Справедливость восторжествовала! Я прикрываю рот рукой, давясь смехом.
— Ну, мам! — укоряет Джорджия.
— Что «ну мам»? Не я же его туда посадила, — отвечаю и незаметно пристраиваю телефон так, чтобы сфотографировать всю компанию.
— Нехорошо над таким смеяться, а ты еще и фоткаешь.
— Да ладно тебе. Выглядит довольно забавно, скажи? И в любом случае непохоже, чтобы он страдал, — объясняю, наблюдая, как Майкл с надувной подушкой на шее дрыхнет рядом с филиалом ада. Я тоже была на месте этой мамочки — а Майкл все равно сохранял полное спокойствие, хотя на руках у меня визжал не чей-то, а его собственный ребенок. Я фотографирую.
* * *
Уже через несколько часов мы растягиваемся на шезлонгах у сверкающего бассейна с голубой водой. Мне хочется не двигаться несколько минут, впитывая палящее тепло полуденного солнца, но детям не сидится. Хадсон отправляется за ледяным безалкогольным коктейлем, первым из десяти, что он выпьет сегодня. Джорджия упрашивает Майкла сходить с ней на пляж и купить у Блейза кокос, а если повезет, маракуйю и саусеп. Десять минут спустя Джорджия несется к нам, ее руки липкие от сока, а кожа вокруг рта уже оранжевая от манго, которое она ела.
— Мамочка, Блейз здесь! Он передал для тебя саусеп! Хочет с тобой поздороваться. Пойдем?
Я похлопываю по месту рядом с собой и обещаю, что мы это сделаем, как только она закончит есть. Принимаю сочный ломтик, который дочка протягивает мне, и смотрю, как она расправляется с фруктовой горой. У Джорджии волчий аппетит, и она ест с таким рвением, что я наблюдаю за ней с умилением. Ее совсем не смущает, что сок течет по подбородку, а мякоть липнет к щекам и даже волосам. Закончив, она не глядя вытирает грязные руки и лицо о белоснежное пушистое полотенце, что лежит под ней. Я гляжу искоса, но она лишь пожимает плечами.
— Теперь-то можно идти? — подгоняет она. — Блейз спрашивал о тебе. Он сказал: «Где босс?»
Я лениво потягиваюсь и подаю ей руку. Мы суетливо пробегаем по горячему песку до воды, затем идем по тропинке медленно и непринужденно до конца пляжа, где под сенью деревьев расположился Блейз. Замечаю, что он поворачивает голову и следит за нашим приближением, но я намеренно не смотрю на него, болтаю с Джорджией, указывая то на крабов, то на ракушки в песке. Он спускается к воде, чтобы поприветствовать нас.
— Ты привела леди-босса, — обращается он к Джорджии, которая хихикает в ответ.
Я широко улыбаюсь, и его взгляд задерживается на мне — достаточно долго, чтобы я высоко оценила свои шансы воплотить фантазию в жизнь.
Сердце так и колотится: при каждом движении под кожей Блейза перекатываются крепкие мускулы. Мы беседуем негромко и задушевно. Он смотрит на Джорджию, которая стоит неподалеку и высматривает в прозрачной воде рыб и моллюсков.
— Может, потом вернешься одна? Поговорим как следует, — просит он, пожирая меня глазами.
Я киваю, ощущая на себе его взгляд, пока мы с Джорджией идем обратно к бассейну.
Через пару часов пускаюсь в бега, попросив Майкла присмотреть за Джорджией, чтобы я прогулялась по пляжу. Направляюсь в сторону Блейза, и, когда попадаю в поле его зрения, он поднимается и наблюдает за мной. Жестом указывает на шезлонги, где он и его друзья проводят большую часть дня, и мы устраиваемся рядом. Он спрашивает, как у меня дела, и я быстро сообщаю, что с Майклом у нас все закончилось — вот такие итоги года. Интересуюсь, о чем таком он не мог говорить при Джорджии.
— Я ждал. Каждый день надеялся увидеть тебя на пляже, — заявляет он.
Я
