Шрифт:
Закладка:
Тамерлан очнулся и, прищурившись, посмотрел на него. Голова с всклокоченными серебро-рыжими волосами все еще была тяжелой, и он провел рукой по вспотевшему лицу.
– Почему их не остановили?
Верный приятель отвел глаза.
– Не успели, – чуть слышно проговорил он.
Великий эмир в ярости стукнул кулаком по мягкому ворсу ковра.
– Я же просил… Я приказывал.
Он велел позвать к себе военачальников и от них узнал подробности. Ничем и никем не управляемая армия набросилась на город, как стая голодных стервятников. Его воины перебили почти все население и забрали драгоценности и деньги.
Ни одно войско на свете так не обогащалось в походах, как войско Великого эмира, но радости от этого он не чувствовал.
Исполнив одно обещание, сын Тарагая не выполнил другое, данное самому себе.
Опустив голову, Тимур пробормотал:
– Я этого не хотел. Видит Аллах, я этого не хотел.
Он бросил взгляд на приближенных и по некоторым угрюмым лицам понял, что не все ему верят. Вместе с первым кубком вина все его обещания отошли на задний план, а потом и вовсе испарились из памяти, а ведь он должен был контролировать ситуацию.
Приложив руку к сильно бившемуся сердцу, Тамерлан повторил:
– Клянусь Аллахом, я этого не хотел. Если бы можно было что-то изменить…
Но, к сожалению, ничего нельзя было изменить, и через несколько дней богатая армия Тамерлана, орошая землю кровью невинных жертв, отправилась в Самарканд.
Глава 71
Тебриз, Западный Иран. 1398 г.
Средний сын Тимура Мираншах, славившийся своей жестокостью, некогда стройный и подтянутый, с тонкими чертами алебастрового лица, а теперь сильно потолстевший и обрюзгший и потому казавшийся старше своих лет, сидел в одном из дворцов и потягивал вино. Его жена Хан-заде, красота которой не увядала с годами, скривилась и фыркнула, когда он разом осушил золотой кубок.
– Может быть, тебе не следовало столько пить, Мираншах?
На его обрюзгшем лице появилось выражение недовольства.
– Как ты смеешь мне указывать? – буркнул сын Тимура, косясь на жену. – Ты должна знать свое место.
Она покачала головой.
– Мираншах, неужели ты не видишь, что твой образ жизни сказывается на жизни государства? Подданные ничего не делают, только пьянствуют и грабят казну. Боюсь, твоему отцу это не понравится.
Супруг поднял на нее осоловелые глазки.
– Отцу не понравится, – хихикнул он и щелкнул толстыми пальцами. – Да мне наплевать на отца. Сорок лет я делал только то, что он мне велел. Когда он приказал мне взять тебя в жены, я не посмел ослушаться, хотя, клянусь Аллахом, мне этого очень не хотелось.
Женщина побледнела, но ничего не ответила. Она подумала, что уж кому-кому, а ей в этой ситуации не повезло больше всех. Когда-то ее, девушку из знатного рода, Тимур сосватал для старшего сына, а после его кончины отправил к среднему, даже не поинтересовавшись ее мнением.
Впрочем, Хан-заде его бы не ослушалась. Она свято чтила традиции предков, исполняя тюркско-монгольский закон повторного замужества вдовы с сыном или братом мужа. Кроме красоты, Хан-заде обладала недюжинным умом, и Тамерлан считал, что всеми успехами покойный сын Джахангир был обязан только ей.
– Боюсь, отцу не понравятся твои слова, – женщина посмотрела на супруга миндалевидными черными глазами в кайме густых ресниц.
– Правда? – пьяно ухмыльнулся он. – А что ты скажешь, когда узнаешь, что мой отец вовсе не такой великий, каким его считают?
Она
