Но Лейкен указывал, и жители деревни находились. В течение часа все были найдены, и каким-то чудом живых оказалось больше, чем мёртвых. Те, кто был жив, были ранены; да, некоторые сильно. Все они были близки к обморожению или местами обморожены, многие были измождены раскопками. Они были бездомными. Голодными.

Но они были живы. И, хотя руки Гамеля были в крови, он держал девушку, на которой мечтал жениться, пока она плакала, а [Повитуха] перевязывала её кровоточащую ногу.

Они были живы. Гамелю приходилось постоянно вытирать слёзы, и его нос был заложен. Но ему было всё равно.

Они были живы. Когда подняли последнее тело, жители деревни просто сели на снег, плакали, лечили раны, обнимали друг друга. Они были живы.

Каким-то образом, нашлась даже еда. Полутр… Дюрен по приказу слепого принесла с собой еду. И у неё даже была ткань, чтобы перевязать раны! По мере того, как всё больше рук освобождалось, Лакен направлял их откапывать запасы еды, зарытые в кладовых и подвалах.

Гамель не видел Дюрен до этого момента. Он был слишком занят раскопками. Но он видел, как она выбрасывала огромное количество снега, продолжая неустанно копать.

Часть его боялась её. Часть его всё ещё помнила тролля и то, как взрослые её опасались. Часть его помнила, как он бросался вещами девочку-тролля, когда видел её. Он видел, как она выкапывала еду, чтобы раздать всем, и как она сама спасла бесчисленное количество людей, и часть его чувствовала стыд.

Лейкен не просто знал, где лежали люди. Он находил погреба и знал, какие из них были наиболее хорошо забиты. Он выкапывал их и тут же передавал еду голодающим.

Еды должно было хватить семье на всю зиму, но никто не говорил ни слова, даже если это их запасы были откопаны и разделены. Вернее, кто вообще мог сейчас думать о чём-то подобном?

Они были живы. Только это и имело значение.

Гамель отломил немного мёрзлого хлеба, который кто-то разогрел, и увидел, что уже развели огонь. Кто-то варил суп из овощей, но Гамель мог бы съесть эту буханку, даже используя в качестве приправы только снег и грязь. Он поделился замороженным куском с девушкой, сидевшей рядом с ним, и встал.

Лейкен стоял в центре деревни, всё ещё раздавая приказы. Он не кричал… его голос был хриплым и грубым, а рядом с ним беспокойно стояла Дюрен. Гамель помедлил, а потом принёс Лейкену миску супа, когда тот был готов.

— Спасибо.

Слепой взял миску и поблагодарил Гамеля. Но это было неправильно. Горло Гамеля сжалось. Он должен был это сказать:

— Спасибо.

Это было всё, что он мог выговорить. То, что он должен был сказать. Другие жители деревни услышали Гамеля и подошли. Они говорили разные вещи, использовали разные слова. Некоторые обнимали Лейкена. Другие находили больше еды, целовали его, просто плакали. Но все они хотели сказать одно и то же.

Спасибо.

***

Я вытаскивал мёртвых людей. Я вытаскивал живых людей. Сейчас я едва мог шевелить руками, чтобы поднять ложку. Но я ел, потому что должен. Я должен продолжать жить. Вокруг меня трагедия, но, если я остановлюсь, чтобы посмотреть на неё, я совершу ошибку. Моё сердце сейчас было слишком занято, чтобы остановиться и плакать. Так и должно было быть.

— Все, кто может… нам нужны дома.

Снег был таким глубоким. Но я уже думал о сегодняшнем вечере. Жители деревни… мы всех их достали, живых и мёртвых. И если мёртвые продержатся какое-то время, то живые замерзнут. И сегодня ночью будет темно и холодно. Сейчас была едва середина утра, и, несмотря на геркулесовы усилия этого дня, нам всё ещё нужно было откопать как можно больше домов.

— Дюрен, ты можешь начать чистить снег вон там? Там есть сарай… если мы его очистим, у нас будет место для ночлега, по крайней мере, для всех.

Я посмотрел на Дюрен, пусть и не видел её. Но я мог её чувствовать, касаться её и ощущать её рядом с собой. Этого было более чем достаточно. Я знал, что она должна быть уставшей, но она не показывала своего изнеможения.

— Я могу это сделать. Если кто-нибудь поможет убрать снег...

— У нас есть что-нибудь лучше лопаты? Может, кирка?

У них вообще есть такие? Юноша, стоящий рядом со мной – тот, что дал мне миску супа, – вынес предложение:

— Как насчёт магии?

— Магии?

Я был застигнут врасплох. Но, как оказалось, парень знал очень слабое огненное заклинание. И другие люди в деревне тоже! Это было немного лучше, чем копание, но ненамного.

— Погоди с этим. Подождём, пока мы откопаем здание, а потом вы его разморозите.

Я продолжал раздавать приказы. Люди подчинялись, словно это было естественно, и я не задавал вопросов. Им нужен был лидер. И я – лучший выбор.

Только я мог чувствовать всю деревню. Она почти вся под снегом, но я чувствовал, какие дома целы, в каких есть ценные вещи, а главное, какие ближе всего к поверхности. Это было похоже на игру, и я организовывал людей, как могу.

Что самое первое и самое важное? Элементы. Небольшой костёр уже развели.

— Позовите кого-нибудь, кто умеет рубить дрова, и найдите несколько деревьев! Я хочу разжечь два… нет, четыре больших костра!

Те, кто владели магией огня, смогут поджечь те дрова, которые у нас есть. Этого, конечно, было недостаточно. Я расспросил всех и нашёл, у кого могло быть больше всего одежды. Мы собрали и её, и одеяла… всё пошло в первую очередь детям и тем, у кого были травмы. Бинты мы сделали из переработанной ткани, которую сначала прокипятили и просушили на костре.

Что ещё? Пока я этим занимался, то задумался о животных. Я проверил… но они все были мертвы. Мы сначала откопали людей. Тем не менее, я знал, где они. Всё это – замороженная еда, которую можно достать позже.

— Господин Лейкен? Император Лейкен?

Голос. Я повернулся. Передо мной покорно стоял Прост.

— Император?

Я почувствовал, как он склонил голову.

— Да, сэр. Дюрен откопала большую часть сарая, но она говорит, что он не стабилен.

— Чёрт.

Я не мог этого знать, пока всё было завалено.

— Его можно починить? У кого есть навыки в... плотницком деле?

Люди вокруг меня дали ответы. Я выбрал трёх лучших строителей, чтобы они осмотрели