— Навык?

В своих ушах я звучал как полный и абсолютный псих. Но для мисс Фейи эти слова, возможно, было лучшим, что я мог сказать. Она понимала Навыки, даже если не знала, о чём я говорил. Но она всё ещё колебалась в неуверенности.

— Тебе нужна деревня?

— Да.

— Ты действительно можешь спасти их?

В её голосе звучала надежда, но также сомнение. Но мир вокруг неё рухнул, и эта бедная женщина тянулась за любой крупицей надежды. Я не хотел ей лгать, поэтому сказал ей правду:

— Я могу попытаться.

Прошла секунда, пока она думала. Две. Но терять ей было нечего.

— Она твоя. Если ты можешь что-то сделать, пожалуйста, сделай это!

Я кивнул и отступил от неё. Я всё ещё чувствовал себя неловко, но на этот раз я не дрогнул. Я вскинул голову и заговорил со всей уверенностью, на которую только был способен:

— Я заявляю права на эту деревню. Я заявляю права на Риверфарм.

Ничего. Опять. Я выругался и услышал стон Фейи. Что не так?

В прошлый раз… мне потребовалось время, чтобы понять, что я чувствовал домик Дюрен. Может быть, есть время ожидания? Если так, то всё кончено. Но, может быть, это не сработало, потому что мисс Фейя не следующая глава деревни. Она не была выбрана, и… да и вообще, имеет ли глава деревни право говорить от имени всей деревни?

Чёрт возьми, я так многого не знал! Я чувствовал себя беспомощным и злился. Я должен был что-то сделать! Но ничто из того, что я пробовал, не помогало, и я слышал Дюрен. Она раскопала едва ли больше нескольких футов снега, а прошло уже больше десяти минут с тех пор, как мы сюда добрались. Если кто-то ещё жив...

Нет времени. Его нет. Жгучая беспомощность в моей груди усилилась. И я услышал тот же шепот в своём сердце, который, я думаю, когда-то слышали все.

Просто сдайся. Ты ничего не сможешь сделать.

Тот же голос, который говорил со мной в самые тяжелые ночи. Тот самый голос, который говорил мне, что слепой ребёнок никогда ничего не сможет добиться. Он пытался затянуть меня вниз.

Я – [Император]. Но, на самом деле, я им не являлся. Я просто шёл по инерции. Я актёр, и хорошо играл, но, в конце концов, истинный «я» всплыл на поверхность.

Император Нортон никогда не сомневался в себе. Карл Великий, Пётр Великий, Леопольд… кто-нибудь из этих людей вёл себя так, как я? Откуда мне знать?

Что бы сделал [Император]?

Маленький голосок в моей голове насмехался надо мной, пока я слушал крики людей. Я больше всего на свете хотел им помочь. Но как? Я не владел этой деревней. На моём пути стояла стена, которую я не могу ни потрогать, ни почувствовать, ни ощутить. Я не мог её разрушить. И на земле была гробница из снега.

Мои сомнения дразнили меня. Но больше всего на свете я хотел действовать. Император не ждёт. Он не колеблется. Он делает то, что делает Император, потому что он Император. Если бы Нортон задавал вопросы, он бы никогда не стал Императором.

И я...

Я не мог позволить такой глупости, как правила, меня остановить. Это деревня мне не принадлежала? Настоящий [Император] с этим не согласился бы.

Моё сердце колотилось. Я не задавал вопросов. Я перестал колебаться.

Люди умирали. Я хочу им помочь. Обязан. Дюрен делала всё возможное, но, при всей своей силе, она всего лишь один разумный. Жители деревни разобщены. Их некому повести за собой. Некому, помимо меня.

Поэтому я втянул в грудь колючий воздух и закричал:

— Моё имя Лейкен Годарт! Я объявляю эту деревню своей!

Мой голос пробился сквозь другие звуки, принося с собой тишину. Я знал, что все остановились и уставились на меня в изумлении. Но я не дрогнул. Я не ждал. Я продолжал кричать, чтобы все меня слышали:

— Риверфарм находится под моей защитой! Все, кто живет в нём, теперь являются частью моей империи!

Что происходит? Никто не понимал. Кто этот слепой юноша, выкрикивающий всякую чушь? Это были всего лишь слова. Говорить глупости может любой. Каждый может утверждать всё, что захочет.

Но у кого хватит смелости кричать об этом на весь мир? У меня. Поэтому я кричал и говорил всем, что я – Император, потому что это было правдой. Я сделаю это правдой.

— Я – Лейкен, Император Незримого! Если кто-то хочет бросить мне вызов, сразитесь с моим чемпионом, моим [Паладином]. Дюрен!

На несколько секунд мне казалось, что жители деревни были слишком ошеломлены, чтобы ответить. Затем я услышал крик:

— Ты с ума сошёл?

В голосе Проста была злость. Я слышал, как он двигался ко мне, но моё внимание было приковано не к этому, а к снегу под моими ногами. И слабое чувство, которое я ощущал...

Подо мной лёд. Ниже – древесина. А потом камень. Стена. И к этой стене прижимался ребёнок. Он едва двигался, но он двигался. Его прижало к стене, и снег так его сдавил, что он мог только дышать и самую малость – шевелиться. Я видел, как поднималась и опускалась его грудь.

— Что за чушь ты кричишь?!

Меня схватила рука. Я услышал сердитый голос, а затем ещё голоса:

— Ты объявляешь нашу деревню своей? По какому праву?

— Что ты делаешь?

— Нам нужна помощь! Прекратите кричать и… Дюрен! Иди сюда!

Жители деревни подошли ко мне. Конечно же, они подошли. Вот сумасшедший парень кричит на них, пока они находятся в середине своего горя и отчаяния. Они захотели выместить свой гнев на мне. Но я был слишком занят, чтобы об этом беспокоится.

— Я – [Император].

Они меня услышали, но кто в это поверил? Они кричали на меня, и тут я услышал голос Дюрен:

— Отпустите его!

Массивная рука двинулась и с лёгкостью отстранила от меня Проста. Он отшатнулся, и я услышал крики.

— Дюрен! Иди сюда!

— Там внизу мои дети! Пойдём со мной!

— Ублюдок, отдай мне лопату!

Крики. Борьба. Крики о помощи. Я слышал всё это и видел, как глубоко внизу дышал мальчик. Это и есть зрение? Для меня ещё ничего никогда не было таким ясным. Я вдохнул, выдохнул, и мир обрёл четкость.

Это моё. Я объявил на это право. В моей голове не было… деревня ещё