Стекло разбилось, ярко голубое озеро краски заполнило кабину машины и ослепило сидящих в ней тварей. «Скорая» вильнула вбок, проревела мимо Уэса по цветнику, перелетела через невысокий кирпичный забор, ограждающий бассейн, и плюхнулась носом в глубокую его часть. Горячий металл зашипел. Оранжевый свет потускнел, отражаясь рябью на поверхности воды.

Уэс не стал выяснять, смогут ли твари выбраться из бассейна. Он бросился назад к Соланж, но с вершины холма разглядел вспышки оранжевых огней на улице и застыл на месте.

– В дом, – подсказала Соланж.

Другого выбора у них не было. Они вошли в дом с заднего хода, через французские двери с разбитыми стеклами и оказались в просторной гостиной с опрокинутой в безумной ярости мебелью, шкафами и книжными полками. Уэс попытался на ощупь отыскать в этой куче мусора телефон. Соланж взяла лампу и встала у входа. В ее округлившихся глазах блестел страх, но она твердо держала лампу с тяжелым металлическим основанием, словно это было оружие. Минутой позже она уловила какое-то движение снаружи. Уэсу тоже что-то послышалось, он замер и скорчился на полу, весь измазанный в грязи, от лица до одежды.

Соланж прислушалась, стараясь сдержать тяжело бьющееся сердце. Там кто-то был, она не сомневалась в этом. И тут прямо за дверью заскрипели ботинки. Каждую секунду твари могли ворваться в комнату. Она крепче обхватила лампу, хотя прекрасно понимала, что не сможет справиться с ними врукопашную.

А потом вдалеке раздались два выстрела. Возможно, из другой двери дома, а может быть, с той стороны улицы. За ними последовали женский крик и нарастающее безумное бормотание какого-то мужчины. Завизжала еще одна сирена. За дверью, быстро затихая, прошлепали чьи-то скрипучие ботинки. Прислонившись к стене, Соланж вздохнула и опустила лампу.

– Ушли, – сказала она, восстановив дыхание. – Думаю, они нашли что-то получше…

Уэс отпихнул в сторону опрокинутый кофейный столик и обнаружил под ним черный раритет, какие «Мамаша Белл»[61], должно быть, использовала сто лет назад. Уэс поднял телефон, и у него упало сердце – телефонный провод был выдран с мясом.

– Будьте вы прокляты! – выдохнул он. – Нужно вызвать копов!

– Бесполезно, – тихо произнесла Соланж. – Полиция нам не поможет. Даже если они приедут, то просто… просто столкнутся с поджидающими их тварями…

– А как же Джимми?

Только так он мог удержаться от крика. Его напряженный голос эхом разлетелся по комнате, как будто одновременно заговорило множество призраков.

– Кто это такие, ради всего святого?

На самом деле он уже знал ответ, и ей тоже ни к чему было произносить вслух это жуткое слово.

– Этого не может быть! – проговорил он. – Их же не бывает… не бывает!..

Уэс оперся о старый диван, обложенный красными бархатными подушками с белыми нотами и надписями: «Любимица Сигма-Хи[62]» и «Чарльстон, Чарльстон».

– Кто-то должен здесь жить, – сказал он. – Наверное, они наверху.

Он не решился крикнуть, опасаясь, что его услышат твари снаружи.

– Думаю, ты ошибаешься, – сказала Соланж и добавила, когда Уэс недоуменно уставился на нее: – Оглянись вокруг. Похоже, твари уже заходили сюда.

Он заставил себя осмотреться. Оконные решетки были искорежены, над остывшим камином криво висело разбитое вдребезги зеркало в золоченой оправе. На полу валялись обломки антикварных ламп. Вокруг опрокинутых книжных шкафов лежали старинные книги и крохотные керамические фигурки. Соланж наклонилась и подняла одну из них – когда-то это была балерина, но у нее откололись обе ноги и одна рука. Крохотное рисованное личико улыбалось Соланж.

– Где-нибудь в этой проклятой гробнице должен быть работающий телефон!

Уэс вышел через раздвижные дубовые двери в застеленный ковровой дорожкой коридор, ведущий к передней двери. Там были другие разбитые зеркала и плакаты старых фильмов: «Одна ночь в Мадриде», «Принц и танцовщица», «Небо Голливуда». За окном мерцали оранжевые вспышки, и Уэсу показалось, будто кто-то двигался в темноте на лужайке.

Соланж встала рядом с ним.

– Лифт, – сказала она.

Уэс обернулся и увидел возле лестницы с крепкими резными перилами сетчатую шахту лифта.

– Ага, превосходно. И что дальше? – раздраженно спросил он, потом оглянулся на входную дверь, и по всему его телу пробежала дрожь. – Откуда взялись эти твари? Бога ради, как они стали такими?

– Мы все еще в опасности, – сказала Соланж. – Нужно найти место, где можно будет спрятаться, если они придут снова.

Она начала подниматься по лестнице, и Уэс уже собрался последовать за ней, когда из темноты выскользнула чья-то холодная рука и ухватила его за запястье.

III

Таракан лежал на холодном каменном полу возле ног принца Вулкана и скулил, как собака. Принц сидел в кресле за вощеным столом, на котором были разложены карты и графики, не обращая на смертного никакого внимания. Он смотрел на огонь, и лицо его застыло между светом и тенью. В зале все еще витал запах сожженного тела Фалько; собаки в подземелье бесились, чуя жареное мясо. «Прах к праху, – подумал Вулкан, – и пепел к пеплу»[63]. По другую сторону стола, вытянув ноги, сидел Кобро и следил за Тараканом, прищурив налитые кровью глаза. В левой руке он держал, словно жуткий скипетр, бедренную кость Фалько. Начиная с полуночи курьеры от лейтенантов Вулкана поднимались на гору с донесениями о том, как меняется концентрация и активность его войска, – сейчас отряды принца бесчинствовали в Голливуде, Беверли-Хиллз и в большей части южного Эл-Эй, включая местность под названием Уоттс, уже павшую. Произошло несколько стычек с полицейскими, так и не догадавшимися, за кем они гоняются, пока не стало слишком поздно. Диспетчерская вышка муниципального аэропорта в Санта-Монике была взята внезапным штурмом, и кое-кто из самых недисциплинированных бойцов устроил ради забавы крушение нескольких частных самолетов. Захватили также и военную школу в Вествуд-Виллидже с шестьюдесятью восемью мальчишками, спавшими на своих койках, когда началась атака. К завтрашней ночи они станут отличными солдатами. Но по большей части боевые действия ограничивались короткими набегами, в данный момент принц Вулкан предпочитал такую тактику. Его бойцы врывались в частные дома, быстро выпивали досуха кровь взрослых и детей, заворачивали их в простыни, оберегая от солнечного света, и оставляли спать до поры до времени, или же останавливали машины на авеню и бульварах, заставая врасплох изумленных водителей. Апарт-отели захватывались бесшумно, одна секция за другой. Принц Вулкан появился в Эл-Эй чуть больше месяца назад, и, по его самым скромным оценкам, по