спасти, но сгибать их по-прежнему было чрезвычайно трудно. Ногтей не осталось, тянувшаяся до запястий кожа изменила цвет и сморщилась. Но Ларкира и лекари сотворили поистине чудо, и Арабесса знала, что ей повезло сохранить столько, сколько она сохранила.

И все же понимание того, что она больше не может держать свою скрипку, легко скользить кончиками пальцев по роялю, окрашивая комнату в фиолетовый, разбивало ей сердце. Арабесса не жалела о своей жертве, но горевала об утраченном, а для исцеления от горя требовалось время.

Слуги осторожно надели на ее руки перчатки.

– Знаешь, – пробормотала Ния, набив рот песочным печеньем, – мне кажется, я немного выделяюсь из нашей троицы.

Арабесса повернулась к ней и нахмурилась, пытаясь хоть как-то размять руки.

– С чего бы?

– Ну, поскольку Ларк лишилась пальца, а у тебя теперь раны от ожогов, возможно, во время своего следующего путешествия я найду способ заработать и себе травму конечностей, чтобы соответствовать вам.

– Ну ты и идиотка, – заявила Ларкира, делая глоток чая.

– Согласна, – добавила Арабесса. – Тем более что мы с Ларк прямо сейчас можем обеспечить тебя этими травмами. – Она широко улыбнулась.

– Очень великодушно с вашей стороны, – сказала Ния, быстро вставая, затем смахнула с груди крошки. – Но сейчас у меня назначена встреча с нашим королем. Возможно, в другой раз?

Она одарила их самодовольной ухмылкой, а затем торопливо покинула комнату.

– Трусиха, – пробормотала Ларкира, глядя вслед удаляющейся фигуре.

Арабесса тихо рассмеялась. Прежнее мрачное настроение, вызванное мыслями о травмах, улетучилось. С тех пор как Арабесса взошла на трон, Ния и Ларкира постепенно стали жить новой жизнью. Прежние опасения по поводу конца Мусаи исчезли, сестры были счастливы. На самом деле, в их отношениях царила непринужденность, которой раньше не было. Казалось, их любовь друг к другу наконец стала важнее общего долга. Что касается жителей королевства, то они восприняли внезапное исчезновение Мусаи так же, как и большинство других странностей: взволнованным обсуждением.

«В конце концов, ими стало слишком трудно управлять, и королю пришлось их приструнить».

«Я слышал, что их отпустили бродить по Адилору и сеять хаос для нашего королевства».

«Нет, нет, глупости. Они сбежали обратно в королевство, откуда их украл король».

Арабесса радовалась этим сплетням. Они лишь помогали скрывать правду. И хотя сейчас ей, как новому Королю Воров, возможно, не хватало сил Мусаи, которые помогали бы исполнять приказы, это королевство обладало умением реализовывать то, что ему было нужно, когда в этом возникала необходимость. Придет время, и эти роли окажутся заняты, и Арабесса была готова править теми, кто пожелает их занять.

– Не окажете ли мне честь? – услышав знакомый глубокий голос, Арабесса обернулась и увидела в дверях своего отца. Он взял из рук одного из слуг тяжелый головной убор.

При виде Долиона сердце Арабессы забилось быстрее. Покинув трон, он почти все время проводил в Джабари или навещал Ларкиру в Лаклане. Казалось, в ближайшее время он совсем не стремился возвращаться в Королевство Воров, что было вполне ожидаемо после двух десятилетий правления. Тем не менее Арабесса скучала по нему, ведь ей большую часть времени приходилось проводить здесь.

– Отец. – Ларкира встала, чтобы поприветствовать его. – Очень рада тебе.

– Не ожидала увидеть тебя здесь, – сказала Арабесса, сойдя со своего помоста и подойдя к нему. Она наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.

– Я тоже не думал, что окажусь здесь сегодня, – признался Долион, окидывая взглядом комнату. Ту самую, в которой когда-то обитал он сам. – Но я подумал, что пришло время нанести визит. К тому же я довольно хорошо знаком с этой частью процесса и решил, что могу оказаться полезен. – Он тепло улыбнулся Арабессе, кивнув на головной убор в своих руках.

Слова застряли у нее в горле, внутри разлилось тепло от оказанной ей привилегии.

– С радостью приму любую помощь, – сказала она.

Обернувшись, Арабесса снова посмотрела в свое зеркало: от ее белой фигуры исходило свечение, когда Долион поднял увенчанную рогами маску. Он осторожно опустил ее на голову Арабессе. Ее пульс ускорился, дыхание участилось, пока она смотрела, как отец коронует свою дочь, объявляя ее королем.

Тяжелая маска не угнетала, а, скорее, успокаивала и защищала. Магия Арабессы кружилась в предвкушении. В зеркале она встретила взгляд Долиона, на лице отца читалась гордость.

– Ты изумительна, – сказал он, кладя руку ей на плечо.

– Именно такими ты нас и воспитывал, – ответила Арабесса, улыбнувшись.

Долион улыбнулся в ответ.

– Они ждут вас, мой король, – сказал один из слуг, стоящих на пороге комнаты.

Сделав глубокий вдох, Арабесса кивнула и, оставив отца и сестру, направилась к личному входу в тронный зал.

У выхода из комнаты ее ждали две фигуры. Когда она подошла ближе, Ачак и Зимри посмотрели на нее, но Арабесса видела лишь Зимри.

Его карие глаза сверкали обожанием и блеском желания, когда он оглядел ее с головы до ног.

– Мой король. – Он низко поклонился.

Еще один вид, к которому Арабесса никак не могла привыкнуть и которым не могла насытиться: почтительный поклон Зимри. Эта поза вызывала другие воспоминания о том, как он стоял перед ней на коленях, боготворя ее и поклоняясь ей. Жар разлился внизу ее живота, едва она подумала о том, какое единение они познают сегодня вечером.

На лице Зимри появилась похотливая улыбка, он выпрямился во весь рост, без сомнения, почувствовав направление ее эмоций. «Скоро, любовь моя», – говорило выражение его лица.

– Ты готова? – спросила Ачак, сегодня в образе сестры. Ее короткая серебристая блузка сочеталась со струящимися юбками.

– Да.

Арабесса кивнула и направилась вперед, но до того, как успела пройти за Ачак в следующую комнату, Зимри прижал ее к себе. Она ахнула от неожиданности, когда он наклонил ее так, чтобы не испортить роскошный наряд, и завладел ее ртом.

Магия Арабессы замурлыкала, как довольная кошка, вместе с разливающимся по телу жаром. Сильные руки сжали ее талию сквозь толстую мантию.

– Коллектор, – отстраняясь, вздохнула она, не в силах скрыть ухмылку. – Как ты смеешь целовать своего короля без разрешения?

– Я готов понести любое наказание за свой проступок, – признался он. – Удовольствие от греха оправдывает любое наказание.

– Да? – Она приподняла скрытую под маской бровь. – Тогда постараюсь придумать что-нибудь необычное, чтобы ты искупил вину позже вечером.

Взгляд Зимри потемнел, но затем в нем появилось нечто другое, а именно преданность.

– Ты вошла в историю, – прошептал он. – Для меня большая честь служить тебе.

При этих словах грудь Арабессы наполнилась радостью.

– Из-за вас двоих я чувствую себя не в своей тарелке, – прервала их Ачак, стоящая у двойных