— Так ли они будут чудесны?

— Ну вот, ты вгоняешь меня в тоску! — Сокол провёл по волосам. — Если без шуток, то надо будет отвести Стриго в его племя и покрасоваться перед ними. А затем… я ещё не придумал.

— Учитывая, как у них всё устроено, тебе будет легче таскать его с собой. Родня роднёй, но Стриго не место среди других оуви.

— Да. Я согласен. Но… я боюсь, что это плохая идея. Он же совсем ребёнок. А я… Сущий… Вдруг я его убью? Случайно… Мне так страшно за него. И за тебя, Медея.

— Что ты предлагаешь?

— Возьми его на попечение, пока я не… разберусь с духом.

Сокол не станет для Стриго действительно хорошим человеком, пока в нём — Ахерон. И он не спасёт и не защитит оуви, ведь был опасен не только для окружающих, но и для себя. Чтобы забрать Стриго с собой, ему надо было покончить с духом. Но как объяснить это невинной душе, жаждущей всегда быть с ним?

— Тебе необязательно решать проблемы в одиночку. Мы команда. Не забывай.

— Правда?

— Да. И я не брошу тебя.

— Медея…

— Сокол, я помогу тебе. Неважно, сколько времени это займёт. Я к тебе привыкла, и без твоего дурного лица мне будет скучно. Поэтому не смей отталкивать меня.

Он столько раз подводил её, но она всё равно не отказывалась от него, словно они были лучшими друзьями, хранящими верность годами. Чем он, интересно, заслужил к себе такое трепетное отношение?

— Из-за меня ты настрадалась.

— Нет, Сокол. Рано или поздно мой отец погубил бы себя сам. Тот человек был для меня чужим, и я, наверное, даже рада, что он превратился в пепел. Он прекратил уродовать себя. А ты переключил моё внимание, и вместо того, чтобы рыдать и жалеть себя, я вытаскивала твою задницу из неприятностей, — Медея улыбнулась, чтобы скрыть свою печаль. — Ладно, я посплю немного. Последишь за дорогой?

— Конечно. И… спасибо. Я очень тебе признателен. За всё.

Она кивнула.

Путь был спокойным. Впервые после череды нежданных событий, приводивших их к новым и новым бедам. Сокол, погружённый в мысли, был счастлив, что он пообщался с Медеей, но одновременно с этим его что-то сильно тревожило. Ему казалось, что он упускал из виду важные детали, от которых зависела их дальнейшая жизнь. И чем больше он над этим думал, тем тяжелее ему было сконцентрироваться на реальности.

Он ничего не понимал. А непонимание порождало вопросы, которые Сокола очень бесили.

* * *

Разноцветные витражи, отражающие лунный свет, преображали всё помещение, делали из него кошмарное, но притягательно красивое логово, призванное заставлять людей оступаться и совершать грехопадение.

Свечи, расставленные по специальным выступам, на контрасте с витражами давали желтоватый цвет, который быстро становился каким-то мрачным, неестественным и диким.

Любой, кто окажется здесь ночью, почувствует себя не в своей тарелке. Он сойдёт с ума от пугающих миражей, от искажённых теней, плавающих на стенах. Он оглохнет от собственных криков и перережет себе глотку, чтобы не видеть ужас, поработивший это место.

Но перед своей кончиной он обязательно отдаст ему свою жалкую душу, чтобы получить заветное искупление, которое он обещал.

— У меня есть новость, Ваше Преосвященство.

— Надеюсь, исключительно приятная.

Тонкие губы прикоснулись к бокалу и смаковали вино, похожее на кровь. К гостю приблизилось два безымянных человека, одетых в сине-зелёную мантию. Один протянул открытую бархатную коробочку, в которой находился уникальный амулет с необыкновенно большим камнем. Другой, бережно взяв украшение, нацепил его на шею новоприбывшему.

— Теперь говори, дитя.

— Всё прекратилось.

— Неужели? — он изобразил удивление и наигранно зевнул. — Я огорчён. Я ожидал большей прыти от людей, чья репутация столь… неоднозначная.

— Да. Вы правы, Ваше Преосвященство. Может… есть смысл добить? Замешательство сейчас основное ваше преимущество. Кроме знаний…

— Поразительная подлость, дитя.

— Всего лишь стратегический ход, — пояснил он. — Это обескуражит. Начнётся паника. Паника приведёт вас к успеху и славе.

— Какие низменные желания. Чудовищно пленительные, пускай и не соответствующие моим ожиданиям. Разве это мне нужно? Нет, дитя. Я служу Сущему, а Сущий не терпит грех, которым они нас порочат. Ты отрёкся от них, и потому я благоволю тебе. Не забывай.

— Ни за что, Ваше Преосвященство. Однако… если вы… если вы согласны, то я предлагаю снова устроить Очищение прилюдно, чтобы потешить население. Кроме того, это будет прямой намёк, объявление, что вы знаете. Невозможно будет проигнорировать столь эффектную сцену.

— Пожалуй, — отстранённо произнёс он, откинул голову назад и довольно прикрыл глаза. — Невозможно проигнорировать…

— Так вы… вы согласны?

— Пусть будет по-твоему, дитя. Я вверяю их судьбы в твои руки.

— Благодарю вас, Ваше Преосвященство, — он, подобно рабу, поклонился своему хозяину и поцеловал протянутую ладонь. — Тогда я немедленно этим займусь.

Ночь скрывает воров и убийц, следующих прямо по пятам за своими жертвами. Это время интриг и теней, а тишина, обманчиво умиротворённая, несёт в себе беспощадную правду.

* * *

Столица Куллар была величественна даже издалека. Высокие здания, их остроконечные крыши, украшенные различными фигурами, — всё это вызывало восхищение для того, кто не привык к такой роскоши, несвойственной обычным городам и уж тем более деревням.

Здесь, внутри, всё должно было блистать. Столица ассоциировалась с красотой, с цивилизацией, и если этого не будет, то в чём тогда её отличие от других мест, где жили люди? Разве что только в статусе и в названии.

Толстая неприступная стена, защищавшая от угроз, опоясывала всю столицу. Она была не так дружелюбна, как приглашающе открытые массивные ворота с металлическими изящными вставками, поражающими дотошной детализацией. Без сомнений, тот, кто это придумал и воплотил, был настоящим гением.

Ворота караулили стражники — двое мужчин, которые переговаривались между собой и смеялись над своими же шутками.

— Что-то к нам зачастили гости, — сказал один и закрутил ус, когда заметил приближающихся людей.

— Да вообще! — вторил второй и погладил бороду. — Клянусь своим золотым зубом, это беженцы какие-то.

— Ты уже давно свой зуб проиграл!

— Да ну? Тогда откуда у меня, — второй широко открыл рот и показал на причину возникшего мини-спора, — вот это?!

— Не верю!

— А ты поверь!

— Уважаемые, — прервала их Медея, — позволите пройти?

Стражники разом повернулись к Лиднер, восседающей на коне, неодобрительно прищурились и вновь погладили то усы, то бороду.