оттуда возвращались, когда все уже в огнях было. Море огней! И по тому морю, как корабли, выстроились в ряд заводы. Точно эскадра. Что за красота!

Надежде было приятно, что Субботину, как и ей в ту памятную ночь, когда возвращались на пароходе в Запорожье, заводы казались кораблями. Но когда он воскликнул: «Что за красота!» — она вздрогнула. Голос ее сразу охрип:

— Нет уже… Нет той красоты. Теперь там только тьма руины…

— Неужели? — переспросил Субботин взволнованно и замолчал, обескураженный, не в состоянии представить, что там сейчас только тьма и руины.

— А как же флагман ваш?

Надежда поняла, что он бывал на экскурсии и на их заводе, ведь экскурсоводы частенько, когда рассказывали о запорожской индустрии, называли «Запорожсталь» флагманом.

— Вот оттуда-то я и приехала, — промолвила Надежда и рассказала, как они спасали завод и как сейчас спешат со строительством главного цеха на новом месте. — Просим и вашей помощи.

— Понимаю, — грустно кивнул майор.

Он с первых слов Надежды о том, откуда она приехала, понял цель ее посещения. Помолчал немного, вздохнул.

— Признаться, сейчас нам туговато. Очень даже туго. План увеличили вдвое, а механизмов не дали. И каждый день накачки сверху — голова трещит. Однако вам мы должны как-то помочь.

Боясь, чтобы это слабенькое желание «как-то помочь» не погасло, Надежда поспешила добавить:

— Мы вам тягач подбросим.

— А есть такая возможность?

— Даже два сможем.

— О, тогда и вы нам окажете большую услугу, — оживился майор. — Мы выделим для вас лучшую бригаду. Кстати, бригаду вашего же земляка.

И обратился к дежурному:

— Турбая найдите.

— Есть найти Турбая.

Надежда чувствовала себя так, будто у нее вырастают крылья. Все, что казалось сложным, разрешалось просто и легко. Хотелось подойти к этому доброжелательному майору и горячо пожать ему руку. В то же время она поняла, что майор не случайно послал именно за Турбаем. Чувствовалось, что он уже предвкушал удовольствие от неожиданной встречи земляков.

Пока дежурный ходил за Турбаем, к крыльцу, у которого двое заключенных пилили дрова, энергично подошел еще один. Через широкое окно Надежде было его хорошо видно. Молодой. Одежда на нем такая же, как и на других заключенных, — довольно потрепанный ватник, ушанка, на ногах ботинки, но и в таком одеянии он выглядел подтянутым, статным и напоминал скорее военного, чем заключенного. Надежду поразил его взгляд. Это был взгляд человека не потерпевшего, а ищущего. Глаза его горели как угольки.

— О, да вот же он, Турбай! — кивнул майор в окно и добро улыбнулся. — Вот увидите — в руках у этого человека все горит!

Надежда еще раньше обратила внимание, что оба пильщика работали вяло. Все у них получалось неуклюже: козлы шатались, пилу заедало, и сами они больше ссорились, чем пилили. А Турбай подошел, ловко наладил, козлы, показал, как надо укладывать полено, и пила в его руках словно заиграла. Любо глядеть!

— Ишь какой! — подмигнул Субботин.

Надежда уловила в его словах не только восхищение ловкостью. Чувствовалось, что начальник лагеря уважает этого заключенного, уважает в нем человека и не скрывает своих симпатий к нему.

Надежде это показалось несколько неожиданным, странным и в то же время, трогательным. Странным тем более, что помощник начальника был, видимо, иного мнения о Турбае. Он не вмешивался в разговор. Сидел в стороне за своим столиком, озабоченно просматривал папку с какими-то документами, однако ни одно слово майора о Турбае, видимо, не проходило мимо его внимания, и в уголках его бледных губ все время змеилась скептическая усмешка.

Однако Субботин не обращал внимания на помощника и спешил, пока не вошел Турбай, рассказать о нем хоть немного.

— Инженер.

— Инженер?

— Да еще какой! — И добавил не то с гордостью, не то с сожалением: — На фронт рвется.

Надежда заинтересовалась:

— Как же он попал сюда?

Но в эту минуту к крыльцу подбежал весь взмокший дежурный, который, очевидно, искал Турбая не там, где следовало, и теперь торопил его к начальнику. Турбай быстро отряхнулся, вошел в контору, не теряя достоинства, вытянулся, готовый доложить, что, мол, «прибыл по вашему приказанию». Но майор упредил его.

— Вот что, Андрей Федорович. — Он подошел к заключенному и по-дружески положил ему руку на плечо. — Поручаю вам исключительно важное задание. В течение недели вы должны обеспечить стройку лесом. Очень важную стройку.

Он не назвал, какую именно. И предупредил:

— Готовьте бригаду. В вашем распоряжении два тягача. Начнете завтра. Ясно?

— Ясно! — ответил Турбай, обрадованный перспективой получить целых два тягача.

— А теперь, — продолжал майор, — садитесь вот за этот стол и набросайте план. Взвесить надо все — и свои возможности, и требования заказчика.

И, отступив на шаг, кивнул в сторону Надежды:

— Эту работу вы будете, выполнять уже не сами, а с нашим уважаемым гостем, представителем строительства. Прошу познакомиться.

Надежда встала и приветливо пошла навстречу Турбаю. Он тоже шагнул к ней. Шагнул и… остановился. До сих пор он не взглянул на Надежду. Краешком глаза улавливал чью-то фигуру у стола — в шапке, кожушке, но ему и в голову не приходило, что это может быть женщина. И вдруг к нему навстречу поднялась кареглазая девушка с веселой приветливой улыбкой… Турбай отшатнулся, как будто передним явилась его погибель.

— Не могу! — вскрикнул не своим голосом.

Майор удивился.

— Что не можете?

— Это задание выполнить не могу.

— Почему?

— Да вы же знаете! — попятился Турбай к двери и бросил уже из-за порога: — Что хотите со мной делайте: на фронт, в штрафную, под расстрел, но с нею не могу!..

— Турбай! — вспыхнул майор.

Но Турбай уже сбегал по ступенькам крыльца. Помначлагеря подскочил к дежурному, приказал:

— Догнать, связать и в карцер.

Майор вяло махнул рукой:

— Отставить.

— Вы слишком добры, Николай Иванович, — горячился помощник. — Слишком добры к этому преступнику, к этому убийце…

— Лейтенант! — крикнул вдруг майор. — Не забывайте, что я могу быть и злым. Слышите?!

Помначлагеря боязливо вытянулся и притих. А майор, поняв, что слишком погорячился, да еще при постороннем человеке, взял себя в руки:

— Ох, сам же я виноват. Сам!..

Надежда, ничего не понимая, ошарашенная, стояла среди комнаты.

К вечеру она возвращалась на стройку. Возвращалась с горьким осадком на душе. Надежды на лесорубов рушились. Неудача подстерегла неожиданно — как раз в тот момент, когда она поверила, что все складывается счастливо. И однако же Надежде не хотелось думать об этой неудаче. Перед глазами почему-то неотступно стоял загадочный заключенный.

VI

Злые люди в лихую годину особенно злы. Еще не успела Надежда добраться до лагеря, как Шафоросту уже донесли, что она пренебрегла