Читать онлайн На крутой дороге - Яков Васильевич Баш

На крутой дороге

НАДЕЖДА

Роман

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Пароход шел быстро, но Надежде казалось, что он еле движется. Казалось, сойди она на берег и пойди пешком, давно бы остались позади все кручи, и долины, окутанные теплом июньской ночи, и она была бы уже дома.

Трудно постичь взбудораженную женскую душу: ведь не впервые после разлуки возвращается Надежда к семье. Вот так же пароходом приезжала она не раз на каникулы или в отпуск, порой спешила по вызову родных, когда кто-нибудь заболевал; а сейчас Надежда знала, что дома все благополучно и едет она уже не в отпуск, а навсегда, едет, полная радостных предчувствий, счастливая, окрыленная успешным окончанием института. И все же никогда еще дорога не казалась ей такой долгой, никогда еще так сильно не тянуло ее к родному берегу.

Из головы не выходил Василь. Что-то необъяснимое побуждало ее сегодня спешить к нему.

Уже давно опустела палуба. Умолкли голоса в каютах — пассажиры отдыхали. Только Надежде не спалось: одиноко стояла она на палубе у поручней и с таким упоением вглядывалась в даль, что, казалось, вот-вот полетит.

И куда бы она ни смотрела: на очертания ли берегов, таинственно расступавшихся перед нею, на громады ли скал, которые проплывали мимо и своими шпилями как бы касались звезд, на рыбацкие ли костры, задумчиво тлевшие в кручах, — везде она видела только его, всюду перед нею стоял он, Василь.

Свежий ветерок приятно холодил лицо, пытался сорвать с нее газовый шарфик, забавляясь им, как флажком. И если бы кто-нибудь посмотрел на нее со стороны, сразу бы понял, что эта девушка — а ее еще никто не считал замужней! — устремлена навстречу счастью.

Пароход преодолел полосу порогов, миновал светофор, приветливо переливавшийся разноцветными огнями, и вышел на широкий простор озера Ленина. Впереди показались густые россыпи мерцающих огоньков: приближалось Запорожье. Оно медленно выплывало из темной дали, словно гора, усыпанная тлеющими угольками, которая росла, становилась все ярче, и вскоре, как на экране, открылась сверкающая панорама овеянного славой города.

Пароход входил в царство огней.

Забрезжил рассвет — пора, которую Надежда особенно любила. В эти часы, когда темнота расступалась и на востоке румянились облака, играя и переливаясь по воде червонным золотом, город выглядел необыкновенно красивым и могучим.

Запорожье!

На свете много городов, которые еще издали привлекают к себе и очаровывают каждого. Но право же, нет более захватывающей красоты, чем красота Запорожья — города, где все ново, молодо, исполнено богатырской силы, где человеческий разум зримо торжествует над силами стихии, где труд человека засиял чарующими красками и зазвучал поэзией.

Вот уже отчетливо вырисовываются очертания могучего красавца — Днепрогэса. Взметнув в небо мачты, он весь сияет и величественно плывет навстречу. Вон в стороне от него засверкала огнями и неугомонная гавань, по которой непрерывно снуют бесчисленные суда. За гаванью, вдоль берегов Днепра, огненными утесами поднялись заводы. Они протянулись один за другим, словно гигантские броненосцы, которые вышли в безбрежное звездное море.

У Надежды радостно застучало сердце: родной город! Вокруг стоял оживленный гомон: пассажиры любовались, восхищались, отгадывали названия новых сооружений; некоторые с жаром вспоминали эпизоды строительства. Надежда вслушивалась в разговор, и чувство гордости охватывало ее. Ей тут с детства знакомо все. Она видела эти берега еще совсем пустынными, видела Днепр в строительных лесах, на ее глазах вырастали эти громады, и сама она росла вместе с ними.

Вот уже совсем близко и речной вокзал с пышной зеленой набережной. Кто-то из пассажиров вспомнил, как здесь, на набережной, зародились и прославились молодежные походы по озеленению города. Надежда невольно взглянула на говорившего. Именно с теми походами связана самая волнующая пора в ее жизни.

Скверы, клумбы привокзальной площади, где сейчас уже толпятся люди, извилистые дорожки, окаймленные стройными тополями, разбегающиеся в разные стороны от фонтана, и расположенные ярусами террасы — все это результат тех походов, в которых с особым увлечением участвовала и Надя.

Сколько звездных вечеров, сколько красочных рассветов провела она на этом берегу!

Вид набережной так взволновал Надежду, что она, едва успев сойти с парохода и даже не задержавшись у фонтана, где ее обычно встречали, свернула на узкую тропинку, словно весь смысл ее приезда в том и состоял, чтобы поскорее добраться до этого живописного уголка.

И действительно, ей уже никуда больше не хотелось идти. Здесь каждый кустик, каждый камешек были свидетелями ее девичьих переживаний, каждое деревцо тянулось к ней, как к родной, и приветливо шелестело листвой, напоминая о самом заветном.

Вон неподалеку, у молодого тополя, стоят двое. Влюбленные прислонились к красивому дереву и не знают, что этот тополь посадила она вместе с Василем и что посадили они его себе на счастье.

Тогда тоже был рассвет. Такой же тихий, теплый, огненно-мглистый. (Может, именно поэтому она и любит так эту пору!) На берег высыпала молодежь — с лопатами, носилками, ведрами, саженцами. Шум, гам, задорные выкрики эхом доносились с противоположного берега.

В то время в Надежду были влюблены двое. Оба однокурсники, ровесники, и оба часто бывали у нее. Хотя в техникуме они дружили, к ней обычно приходили только порознь. И Надежда знала: если Василь у нее, Сашко не зайдет, а если пришел Сашко — Василь будет слоняться вокруг дома. И уж непременно, как только выходил один, сразу же входил другой. Мать, бывало, даже сердилась, что они без конца хлопают дверью. А Лариса — подруга — все плакала от зависти, горевала, что за нею никто не ухаживал.

Но оба они — и Василь и Сашко, оставаясь с глазу на глаз с нею, всегда почему-то молчали. Один придет, помолчит и уйдет, и другой — так же. Разве что об уроках немного поговорят.

У каждого в молодости — да разве только в молодости? — есть своя, особая к чему-нибудь склонность. У девушек — к рукоделию, музыке, танцам; у юношей — к охоте, шахматам, футболу. В жизни так много интересных дел и развлечений!..

У Сашка с детства была страсть к рисованию. И способности незаурядные. Будь он смелее, может, стал бы художником. Бывало, как придет, сразу за карандаш! Особенно нравилось ему рисовать разрез Надиных глаз и