Царь ко мощам доступался,

Святым мощам царь кланялся:

— Свет, вы, святого отца мощи!

Отдайте свое рукописание,

Явите вы мне свое похождение,

А я есть царь всему миру! —

Царю рукописание не далося.

Владыка к святым мощам доступает,

Колена к нему он преклоняет,

За рукописание он принимается:

— Вы, свет, святые мощи!

Святые мощи, проявленные!

Отверзайте святую нам ручку,

Распростай свое рукописание!

Яви чудеса свои всему миру!

Как бы нам вас, свет, знати,

По имени бы вас нарекати! —

Далось рукописание патриарху.

Стал патриарх читать

Чудеса же его всему миру:

Дочелся любимого сына:

Порождение он князя Ефимьяна,

Имя ему Алексей

И матерь его Аглаида.

Повелел им его Господь спознать

Возлюбленное свое чадо —

Алексея, Божия, свет, человека;

Сподобил его им Господь в доме видеть.

Великий же славен Ефимьян-князь

До святых до мощей доступает,

Святое лицо его раскрывает:

Просияла красота его, яко от ангела.

— Увы мне, сладчайшее мое чадо,

Алексей, Божий, свет, человече!

Какое терпел ты терпение!

От рабов своих ты укорение!

До веку мне дал скорбей мучение!

Горе мне, ускорбленному!

Плачу я, вижу смерть твою!

Чего ты мне тогда не явился?

Зачем ты пришел в град, не сказался?

Построил бы я келью не такую,

Еще бы не в этаком месте:

В своем в княжеском в подворье,

Возле бы своей каменной палаты

И возле бы коморы жены твоей!

Поил бы, кормил бы я тебя своим бы кусом!

Не дал бы рабам тебя на поругание! —

Проведала матушка родима,

Мать его Аглаида;

Молилась мать у народа:

— Дайте мне место, человецы!

Дайте, православные христолюбцы,

Видеть сладчайшего своего чаду! —

Дошла до святых мощей и пала:

— Увы мне, сладчайшее мое чадо,

Алексей, Божий, свет, человече!

Не люба пустынная твоя келья!

Что же мне тогда ты не явился?

Зачем пришел в град, не сказался?

Чаще бы я в келью приходила,

Сама бы я келью топила, прибирала!

Поила бы, кормила тебя свои кусом! —

Проведала обрученная княгиня,

Бежит ко святому, сама плачет:

— Свет ты мой, жених обрученный!

Святой ты мой князь возлюбленный!

Алексей, Божий человече!

Для чего ты жив был, не сказался?

Тайком бы я в келью приходила,

Мы вместе бы с тобой Богу молились,

Промежду нас был бы Святой Дух! —

Тогда же царь с патриархом

Кладут мощи во гробницу;

Они, с великим князем Ефимьяном,

Понесли святые мощи погребать.

Несли их три дня и три ночи:

Нельзя их приносить в Божию церковь;

Много народу собиралось;

Провожали его князья и бояре,

Многие православные христиане,

Со ярыми со свечами;

Князя Ефимьяна

До святых мощей не допускали.

Повелел князь Ефимьян злато сыпать

На все на четыре стороны.

Мир же на злато не взирает,

А бежит к Алексею на прощание.

Явил же Господь свое прощение:

Слепым давал Бог прозрение,

Глухим давал Бог прослышение,

Безумным давал Бог разум,

Болящим, скорбящим — исцеление,

Всему миру было поможение.

С трудом его, свет, погребали

Во славном во городе во Риме.

Объявил Алексей святую свою славу

Во всю Святорусскую землю,

По всем православным христианам.

И Богу нашему честная слава

Во веки веков! Аминь!

8. Об Иосифе Прекрасном

Жил блаженный муж Иаков Израиль;

Имел у себя он двенадцать сынов;

Очень[283] любил из меньших

Иосифа, свет, Прекрасного.

Его братья старшие[284]

На горах овец пасли.

Иосиф, свет, Прекрасный

В доме своем пребывает,

Отцову старость сохраняет

И печаль его утешает

Своей красотой и великолепием[285].

Блаженный отец Иаков

Посылает Иосифа к братьям на горы

Братьев навестить[286].

С великим своим благословением

Послал хлеба-соли им на трапезу.

Иосиф же Прекрасный

Надевает на себя пеструю ризу,

Идет к своим братьям старшим.

Приходит он ко братьям на горы

И громким гласом воспевает:

— Мира вам, братья, всем желаю[287]!

Пришел я вас, братья, навестить,

Отца нашего благословение,

Блаженного Иакова, передать,

Принес хлеб-соль на трапезу вам! —

Его братья старшие

Свирепо на Иосифа взирают,

Хотят же Иосифа убить[288],

Иосифа истребить[289]

И злой смерти его предать[290].

А меньший брат, по имени Вельямин,

Жалко ко братиям взмолился:

— За что бы нам Иосифа убить,

Злой смерти его предать?

Выроем глубокий ров[291]! —

И пеструю ризу с Иосифа братья совлекали,

В глубокий ров его свергали,

Над ризою совет держали[292]:

— Как бы нам отцу Иакову сказать,

Пеструю ризу объявить?

Зарежем в стаде козлища,

Над ризою, над пестрою, кровь проточим,

Ризу мы кровью окровяним![293] —

В стаде козла зарезали,

Над ризою кровь проточили

И ризу его окровянили.

Посылали ризу ко Израилю

С меньшим братом Вельямином.

Неправду отцу Иакову сказали:

— Блажен ты наш отец Иаков!

Дома ли наш меньший брат Иосиф?

Мы его ризу нашли[294]

Во чистом поле, при долине:

Риза его вся кровяная!

Невесть его люди убили,

Невесть его люты звери растерзали! —

Блаженный отец Иаков

С печалию ризу принимает,

На белые руки воскладает:

— Когда бы его люди убили,

Они с ризой бы его не расстались;

Кабы звери его растерзали,

Было бы на ризе цеплованье.

Подумаю, погадаю,

Без вести головушка пропадает!

Кого призову ко рыданию?

Кому поведать печаль мою?

Кому в моем доме пребывать,

Кому мою старость сохранять,