Куском хозяйственного мыла.

Джек Потрошитель мертв.

Кролик помолчал и сказал:

— Фолл-Ривер тоже.

Танец начался снова, что-то вроде джиги горцев.

— Лиззи Борден[23] взяла топор

И отвесила своей матери сорок ударов.

Когда она увидела, что натворила

Она подарила сорок первый отцу!

Кролик перестал танцевать, наклонился вперед, показал Карпентеру два передних зуба, такие же яркие и толстые, как огромные кубики сахара.

— Или нет? — прошептал кролик.

— Очень мило, — сказал Карпентер, проникнувшись духом происходящего. — Очень красивый танец.

— О, — сказал кролик с явным удовольствием, — ты действительно так думаешь?

— Ага.

Кролик постарался казаться скромным.

— Ну, знаешь, у меня действительно есть определенный талант к этому.

— Я это вижу.

— Теперь видишь? Хорошо, хорошо, — затем, почти исповедально: — Знаешь, здесь много кроликов. Появляются везде и всюду, — кролик хитро подмигнул Карпентеру. — Взгляни на ту бумагу на фонарном столбе. Очень поучительно, очень.

Карпентер повернулся к фонарному столбу, к развевающейся на нем бумаге. Поднялся ветер и устроил изрядную шумиху. Ему почти удалось сорвать приклеенную бумагу со столба. Карпентер достал из кармана очки и надел их, чтобы посмотреть.

Ветер стих так же внезапно, как и налетел, и Карпентер наклонился, чтобы прочесть небольшой листок. Оказалось, что это страница, вырванная из медицинского журнала. Штамп наверху предупредил его, что эта страница когда-то была включена в книгу, хранящуюся в Медицинской библиотеке армии США в Вашингтоне.

Читая, Карпентер обнаружил, что страница касалась дела некоей Мэри Тофт, женщины, которая в 1726 году утверждала, что родила двенадцать крольчат. Хотя правдивость этого инцидента так и не была доказана, но и не была опровергнута.

— Поразительно, — сказал Карпентер, убирая очки и поворачиваясь к кролику.

Но кролик исчез. Карпентер видел, как он прыгает вдалеке, снова исчезая в темноте.

Снова налетел ветер, взметнул газету, упавшую с коленей кролика, и обернул ее вокруг лодыжек Карпентера. Он вытащил ее и уже собирался отбросить в сторону, когда его внимание привлекла статья, выделенная красным. На этот раз он не стал надевать очки, а вместо этого поднес ee поближе к лицу.

Это была короткая статья, посвященная жестокой смерти нескольких чернокожих нью-йоркских таксистов. Они были убиты в своих такси и у них были вырезаны сердца. В статье говорилось, что улик нет.

Карпентер вздрогнул, отбросил газету, огляделся. Все изменилось. Он не осознавал момента перемен, но это больше не казалось Городом Мертвых. Вдалеке, на фоне луны, виднелись силуэты, которые напоминали ему об этом месте, но здесь, вблизи, все было совсем по-другому. Например, скамейка и столб фонаря. Откуда, черт возьми, они взялись?

Было что-то еще.

Ощущение.

Не то, на что можно было указать пальцем, но что-то, что можно было ощутить примерно так же, как ты ощущаешь изменение климата. Да, было что-то совсем другое.

За неимением лучшего занятия Карпентер направился туда, где в последний раз видел кролика. По пути он заметил слева от себя огромную панораму разрушенных бомбежкой домов и построек. Все выглядело примерно так, как, по его мнению, должен был выглядеть Лондон после того, как немцы попытались уничтожить город своим блицкригом.

Справа от него стояла огромная повозка, доверху нагруженная чем-то, скрытым в тени. К повозке была запряжена лошадь, которая опустила голову к камням. Вдалеке за повозкой поднимался дымок, и откуда-то слабо доносился голос, зовущий:

— Выносите своих мертвецов.

Карпентер шел быстрым шагом, видения по обе стороны от него таяли, как исчезающие образы из кинофильма.

— Как ты думаешь, может быть, это сделано с помощью зеркал? — спросил кролик, выступая из темноты.

— Я… я думал, ты меня опередил. Как ты это сделал?

— Я ставлю эту лапку перед этой, — сказал кролик. — На самом деле все очень просто.

— Я имею в виду, как… Неважно.

Кролик снова достал карманные часы.

— О, я должен спешить.

— Я думал, ты не опаздываешь.

— Вау, ты думал? Почему тебе пришла в голову такая идея? Знаешь, я опаздываю. Время убивать, время убивать.

— Опаздываешь на чаепитие?

— Чаепитие? Я не пью чай. Что это за "чаепитие"?

— Не бери в голову.

Кролик снова посмотрел на часы.

— Боже мой, да. Я должен прыгать.

И кролик ушел, снова напевая песню Джека Потрошителя, только на этот раз заменив другие слова:

— Кролик Джек мертв

И живет в твоей голове.

Перерезал себе горло веревкой лунного света,

Кролик Джек мертв.

Карпентер обнаружил, что практически бежит, чтобы не отстать от кролика. Вскоре он добрался до длинной каменной стены высотой в семь футов[24]. Как и в первой стене, в ней была большая дыра. Дыра вела в кромешную тьму. Последнее, что Карпентер увидел, когда кролик, слегка пригнувшись, чтобы пролезть, прыгнул в дыру и исчез.

— Когда будешь в Риме или где там еще, — сказал Карпентер, — поступай как римляне или кто там еще[25].

С этими словами он шагнул через дыру в темноту… почувствовал, что плывет по