(Посвящается Биллу Пронзини[18])

Только что он спокойно читал в сотый раз "Алису в Стране чудес", а в следующий момент стало слишком душно и жарко, чтобы сосредоточиться. Слова, казалось, таяли и перестраивались у него на глазах, и он обнаружил, что то погружается в сон, то выныривает из него,

Ему хотелось спать, но, будучи человеком строгого распорядка, он отложил книгу в сторону, покинул свой безвкусный гостиничный номер — египтяне здесь, в Каире, считали его прекрасным местом — и глубокой ночью вышел на улицу.

На улице было тепло, но уютнее, чем в его комнате. Здесь было все равно что сидеть в духовке с открытой дверцей, в отличие от комнаты, которая больше походила на духовку с закрытой дверцей.

И все же, несмотря на липкость ночи, воздух был опьяняющим. Улицы, здания, все, что должно было быть знакомым, имело странно навязчивый, немного чуждый вид, как будто их заменили факсимильными копиями оригиналов. Даже его шаги по булыжной мостовой казались странно далекими. Что еще более странно, поблизости не было ни уличного мальчишки, ни спящего, свернувшись калачиком, попрошайки. Чаще всего они лежат у стен зданий или в дверных проемах, как брошенные псы. Но сегодня ночью… ни одного.

Уолли Карпентер знал, что ходить по этим улицам поздно ночью — значит навлекать на себя неприятности, но он не был боязливым человеком. И, кроме того, в кармане пиджака он носил полностью заряженный короткоствольный револьвер 38-го калибра, с которым он довольно умело обращался.

Итак, Карпентер с осторожностью, но без особого страха бродил по темным улицам Каира и размышлял о кажущейся пустоте и нехарактерной тишине города. Он бродил почти бесцельно, чувствуя себя так, словно его похитили космические существа и высадили в точной копии города, который он знал и любил; и вскоре его шаги привели его в тот район Каира, который известен как Город Мертвых[19].

Место было настоящим чудом. Целый город — дома, улицы и стены — посвящен духам недавних и давно ушедших. Говорили, что в Каире были люди, которые обладали способностью разговаривать с этими мертвецами и за определенную плату вызывали духов близких, задавали им вопросы и возвращали их ответы.

Это было мистическое место, окутанное легендами, и не самое подходящее место для человека, особенно не египтянина, бродить поздней ночью. Говорили, что в Городе часто бывают разбойники и прокаженные, а еще говорили, что это обитель демонов и упырей.

Карпентер был хорошо осведомлен об этом, но его это не касалось. Его револьвер мог расправляться с грабителями, а что касается упырей и тому подобного, он в них не верил; они были плодом опиумных грез и воспаленного воображения, не более того.

Когда-то Карпентер был студентом, причем многообещающим. Он специализировался в антропологии и археологии, и эти области деятельности привели его в Египет, страну древности, страну грез.

Но как только он покопался в песках и побродил по могилам, он потерял интерес к физическому труду своей профессии, решив, что ему больше подходит академическая сторона предмета. Он решил написать книгу, иметь дело с бумагой и чернилами, а не с грязью и потом.

Приняв это решение, он часто гулял по ночным улицам, делал в уме заметки, а позже переносил их на бумагу, откладывая на тот день, когда напишет свою книгу о чудесах Египта. Тем временем он читал свои книги по археологии, мифологии и антропологии, а в свободное время, просто для развлечения, читал и перечитывал "Алису в Стране чудес" Льюиса Кэрролла, а также ее продолжение "Алиса в Зазеркалье". Кэрролл был единственной художественной литературой, которая ему по-настоящему нравилась. Это расслабляло его, заставляло улыбаться, и каждый раз, когда он читал книги, он находил в них что-то новое и завораживающее. На самом деле, Алиса и ее приключения все еще были у него в голове, когда он добрался до Города Мертвых и пробрался внутрь.

Прогуливаясь среди руин, он чувствовал резкий запах зрелого разложения, а также смешанные и сбивающие с толку запахи самого Каира. Но его органы чувств, казалось, странно воспринимали запахи, как будто они проникали к нему из другого измерения. Здесь было тихо и умиротворяюще, как будто он оторвался от земли и оказался на поверхности Луны.

Но как раз в тот момент, когда он размышлял об одиночестве, справа от него послышался шорох. Карпентер быстро обернулся и увидел фигуру, переходящую от одного скопления теней к другому, промелькнувшую один раз в лунном свете, затем полностью исчезнувшую в темноте.

Карпентер чуть не вытащил револьвер из кармана пиджака. Это мог быть грабитель, но, скорее всего, это был нищий или прокаженный, нашедший здесь убежище, примерно так же, как бродяги в Штатах спали на кладбищах, чтобы их не беспокоили. В последнем случае опасаться было бы нечего. Если бы это был грабитель, то у него был револьвер.

Он вгляделся в темноту, но ничего не увидел. Вскоре он снова пошел. Он не прошел и десяти футов, как снова услышал топот, и на этот раз, обернувшись, увидел виновника шума.

Из тени выпрыгнул огромный белый кролик в клетчатом жилете. Кролик остановился, бросил на Карпентера равнодушный взгляд, затем достал карманные часы из жилетного кармана.

— Боже мой, боже мой! — сказал кролик на удивительно простом английском. — Я опоздаю. Да-да-да, очень поздно.

Повернувшись и совершив серию быстрых прыжков, кролик снова исчез в тени.

Карпентер покачал головой; несколько раз моргнул.

Внезапно послышалось мелодичное жужжание. Карпентер узнал мелодию. Это была песня, которую Джордж Армстронг Кастер[21] выбрал в качестве своей личной темы. Как она называлась? "Гарри Оуэн"[22]? Да, что-то вроде этого.