Шрифт:
Закладка:
– Напоминаю: наш главный подозреваемый сбежал из больницы с помощью врача или кого-то другого в медицинском халате, а вовсе не женщины, – заявил я.
– Милан говорит, что никто из персонала не смог опознать его со спины. Что, если это была женщина? Ты одержим теорией об альтере, который убивает в реальной жизни, чтобы избежать смерти в книге, и потому не видишь несоответствий.
– Ты о чем?
– О жертвах. Как и все профайлеры, ты настолько зациклен на убийце и его образе действий, что забываешь о жертвах.
– Разве не твоя работа как специалиста по виктимологии напоминать мне о них?
– Вот я и здесь – хотя пришлось побывать одной ногой в могиле, чтобы ты меня услышал. Итак, первая жертва, Андони Ласага, соответствует твоей теории о сходстве образа действий, места и рода занятий. Он – двойник графа де Маэсту, отца Оннеки. Тогда как Матусалем, твой помощник, носил фамилию Матурана и умер, как Матурана в романе. Что касается девочек… Сестер Найера замуровали так же, как и сестер Оннеки, хотя они не имеют никакого отношения ни к альтеру Рамиро Альвара, ни к тому, что происходит с епископом Гарсией.
– При чем тут епископ Гарсия?
– Епископ имеет некоторое сходство с Альваром. Думаю, он смоделирован по образцу Альвара. Молодой священник, привлекательный и богатый. Ходит в одной сутане даже в зимнюю стужу, любит ездить верхом, обожает блюда из субпродуктов…
– Надо же… Не замечал, – признался я.
– Потому что провел больше времени с Рамиро Альваром, чем с Альваром. Я лишь хочу сказать, что человек, имитирующий убийства из романа, возможно, не имеет представления о диссоциативном расстройстве Рамиро Альвара, как и о причинах, побудивших его написать свою версию хроники.
– Эсти, Рамиро Альвар сбежал. Что, если Альвар вернется? Что, если в больнице он снова запудрил тебе мозги? Вдруг это он сбросил тебя с высоты, а потом инсценировал кражу рукописи?
Эсти подтянула колени к груди и обняла их.
– Ты понятия не имеешь, что за человек Рамиро Альвар. Ни малейшего. Мы часами разговаривали в больнице. У нас было полно времени. И хотя меня отстранили от дела, я не забыла свои навыки. Рамиро хороший человек, это невозможно подделать.
– Что ж, тогда просвети меня, – попросил я.
– Он пожертвовал костный мозг.
– Альвару? Мне он сказал другое.
– Нет, не Альвару, – пояснила она. – Сыну Альвара.
Я не сразу понял, о чем она говорит.
– У Альвара есть сын?
– Да, парень, который управляет баром.
– Гонсало Мартинес?
– Он самый. После исчезновения матери полтора года назад он приехал в Угарте. Узнав, что бабушка и дедушка умерли, Гонсало отправился в башню. У него нет никакого образования, но Рамиро Альвар дал ему денег, чтобы он занялся баром.
– А что насчет костного мозга?
– Меньше года назад у Гонсало диагностировали талассемию в самой тяжелой форме. Будучи его единственным живым родственником, Рамиро без колебаний стал донором. Уверяю тебя, он говорит правду: я видела шрам на его спине в ночь, когда… В ту ночь.
– Гонсало – племянник Рамиро Альвара? – повторил я, понизив голос.
– Они оба не хотят, чтобы об этом узнали. Угарте – маленькая деревня. Нограро заплатили матери Гонсало, чтобы она уехала и сделала аборт. Вряд ли можно гордиться подобной семейной историей.
– Да уж, точно, – задумчиво согласился я.
– В чем дело? Почему ты побледнел? Думаешь, Гонсало имеет какое-то отношение к убийствам?
– Нет, он добровольно сдал образец ДНК. Мы исключили его из числа подозреваемых, – объяснил я. – Дело в другом…
Черт бы побрал эту деревню с ее тайнами и ложью! Рамиро Альвар скрыл от меня, что ребенок его брата жив и вернулся в Угарте…
«Сколько еще ты намерен лгать? О чем еще ты умолчал?»
– Проклятье! – выругался я вслух. – Химера…
Извлек из кармана джинсов смятый рисунок дочери и в изумлении уставился на него, словно это был алеф[74], заключающий в себе целую Вселенную.
– В чем дело?
– Черт побери, Эсти… Как там говорится? «Если отбросить все невозможное, то, что останется…»
– «…и будет истиной, какой бы невероятной она ни казалась»[75], – закончила Эстибалис.
– Статистически маловероятной, но возможной. Это задокументировано.
– Что задокументировано?
– Химера, Эстибалис. Химера.
– Будь добр, выражайся яснее, я ничего не понимаю!
Я взволнованно вскочил на ноги.
По словам нейробиологов, когда вы решаете головоломку, мозг вознаграждает вас дофамином, гормоном счастья, даря приятные ощущения, которые вызывают привыкание. Похоже, зависимость от состояния «эврики» поразила и меня.
«Спасибо, дедушка», – вознес я мысленную молитву, проходя мимо яблочной могилы.
– Куда ты? – крикнула Эстибалис.
– Мне нужно поговорить с доктором Геварой! – ответил я, взбегая по каменным ступеням.
Она все поймет.
55. Круг
Унаи
Ноябрь 2019 года
Весь следующий день я провел в офисе. После разговора с доктором Геварой мне многое стало ясно, теперь оставалось только замкнуть круг. На столе лежали фотографии с похорон Матусалема. Я искал похожие лица, и наконец поиски увенчались успехом.
Я позвонил Милан.
– Мне нужен доступ к базе данных службы экстренной помощи Алавы.
– Что мы ищем? – спросила она.
– Пойму, когда увижу. Сможешь устроить это сегодня?
– Запросто.
Через некоторое время раздался звонок. Я посмотрел на экран телефона: Яго дель Кастильо.
– Добрый день, Унаи. Как твой дедушка?
– Все еще в реанимации. Нам сказали, это вопрос нескольких дней. Ему почти сто лет, и врачи недоумевают, как он вообще дожил до такого возраста. Они думают, что его сердце будет постепенно замедляться и в конце концов остановится.
– Это сердце бьется уже целый век, и вы правильно делаете, позволяя ему окончить путь в своем ритме, – мягко произнес он. – Теперь о приятном: я искренне рад, что Деба вновь с вами. Ни один родитель не должен пережить ужас потери своего ребенка.
– Спасибо, Яго… Вообще-то я собирался позвонить тебе утром. Хочу кое-что спросить. Не считая автора «Повелителей времени», только ты знаешь разницу между реальными событиями, изложенными Дьяго Велой, и романом.
– Спрашивай.
– По версии твоего предка, епископ Гарсия умирает?
– Нет. Хроника в точности соответствует рассказу Хименеса де Рады в его «De Rebus Hispaniae»[76], хотя тот написан в первой половине тринадцатого века. Вот почему рукопись дона Велы имеет такую большую историческую ценность: это живая история, рассказанная от первого лица одним из ее участников.
– Значит, в этом «Повелители времени» расходятся с оригиналом?
– Да. Епископ Гарсия вернулся в Викторию с одним из местных дворян и
