Иногда Хан действительно мог вывести из себя кого угодно.

Видя, что сейчас начнется драка, вперед выступил Нае. Его высокий рост, прямая осанка, аристократическое лицо и спокойный холодный взгляд могли внушить доверие или заставить трепетать любого, с кем он разговаривал, но эти двое даже не изменились в лице, когда он сказал:

– Нам не нужны ссоры, мы здесь лишь на одну ночь. Извините моего друга, иногда он может вести себя немного невоспитанно.

Найт мысленно усмехнулся. Если это немного, то что же будет, когда он начнет буйствовать всерьез? Стол перевернет?

Старший мужчина категорично заявил:

– Меня не интересуют извинения. Просто уходите из моей таверны.

– Мы сразу же уйдем, когда вы скажете, у кого еще мы можем узнать по поводу ночлега, – не собирался отступать Нае.

Убежав от солдат и проехав почти без остановок за вчерашний и сегодняшний день огромное расстояние, путники ужасно устали и буквально валились с ног. Припасы подходили к концу, а на охоту времени не было. А теперь их гнали прочь, словно бродячих собак, не жалая даже разговаривать. Как бы настороженно местные ни относились к чужакам, это было уже слишком.

– Вам здесь не рады! – выкрикнул бледный мужчина, вперив угрожающий взгляд в стоявшего перед ним Хана и, кажется, даже не замечая, что у того на поясе висит меч. – Убирайтесь!

Воздух между ними накалился до такой степени, что едва не заискрился.

В тот момент, когда уголки губ Элияра слегка приподнялись в не предвещающей ничего хорошего улыбке, со стороны двери раздался звонкий голос:

– Эй, разве можно так относиться к гостям? Уж простите их, добрые люди, они не привыкли, что к нам кто-то приезжает.

Все уставились на дружелюбно улыбающегося темноволосого мужчину лет сорока. На нем была довольно опрятная одежда, чистая обувь, а в ухе блестела серебряная серьга в виде маленького колечка.

Кивнув Нае и Хану, он еще шире улыбнулся владельцу таверны:

– Старина, к чему гнать всех подряд? Ты как будто часто гостей тут принимаешь, а? Ой, да, это твоя таверна, я понимаю, но люди-то эти что тебе сделали?

– Коли тебе так надо, ты их и забирай, – отмахнулся тот.

Его сын пристально смотрел на гостей, ожидая, когда те наконец-то соизволят проваливать. И они не заставили себя долго ждать, сразу же выйдя вслед за мужчиной с сережкой.

– Как вы уже заметили, народ у нас недружелюбный, – улыбка все не сходила с его лица, отчего создавалось впечатление, что у него свело мышцы.

В подтверждение этих слов дверь таверны захлопнулась с такой мощью, что с крыши даже упал кусочек черепицы.

«Ну и слава богам, – подумал Найт, подходя к Ханту и отвязывая его от перекладины. – Иметь дело с такими психами – себе дороже».

Хан было открыл рот, чтобы возмутиться и сказать что-то вроде: «Недружелюбный? Может, ты имел в виду «дикий» или «неадекватный»?», но Нае его опередил:

– Мы ищем, где переночевать.

– У меня есть мастерская, я гончар, – сказал мужчина с сережкой. – Места должно хватить, да и с едой проблем не будет. Если хотите, оставайтесь у меня.

– Почему вы не ведете себя так же, как остальные жители?

– Просто я не суеверный.

Развернувшись и поманив их за собой, он пошел вперед по улице.

Путешественники переглянулись.

Не суеверный? Что бы это значило?

Но навязываться с вопросами к единственному человеку в Тинном, отнесшемуся к ним по-доброму, никто не стал. В конце концов, мало ли, какие байки могли сочинять в этом захолустье. Найт и четверка северян были знакомы с жителями деревень у Черничной горы, так что особо не удивлялись выступлению местных.

Мастерская и впрямь оказалась довольно просторной. Гончар, представившийся Йеном, принес им большую кастрюлю супа, буханку хлеба, тушеную с овощами свинину и смородиновый чай.

– Вино не предлагаю, его у меня нет – не пью, – с улыбкой сказал Йен и потеребил двумя пальцами колечко в ухе. – Сейчас принесу вам матрасы и постельное, а вы ешьте и будьте как дома.

Он ушел, но ребята не сразу принялись за еду. Аури вынула из сумки бутылочку с прозрачной жидкостью и капнула несколько капель себе в тарелку. Спустя десять секунд шаманка сказала:

– Не отравлено.

Найт уже привык, что таким образом она проверяет всю еду в постоялых домах и тавернах, где они останавливаются.

– Все равно он мне не нравится, – заявил Хан, но, тем не менее, как и все, зачерпнул ложкой рассольник.

– Да кто тебе вообще нравится, – фыркнула Аури. – Меня вот больше смутило поведение тех двоих. Ладно еще, если люди здесь не любят или даже побаиваются чужаков, но они выгоняли нас с таким упорством, как будто им было что скрывать. А еще вы заметили взгляды, которые бросал на меня сынок хозяина?

– Да, – ответил Нае с каменным лицом.

– Либо он боится кочевников, либо женщин – одно из двух, – усмехнулась Аури. – Но это и странно. Если они тут все суеверные – ну, кроме Йена, – то, наоборот, должны радоваться, что в их городе появилась шаманка.

– В Джейриа говорят, – махнув ложкой в сторону Нае, Хан насмешливо прищурил глаза, – что люди, живущие дальше Северных гор, улыбаются только по праздникам или после пьянки.

– О, точно, Нае ведь откуда-то отсюда! – оживился Вариан. – Нае, это правда?

Голубоглазый северянин сначала холодно взглянул на лучника, попытавшись заморозить вместе со своим и его лицо, а затем перевел «кого ты слушаешь, дурачок?» взгляд на юношу.

Вариан вздохнул, уткнулся в свою тарелку и продолжил печально есть вторую порцию тушеного мяса и овощей.

Найт усмехнулся, чем мгновенно привлек внимание Хана.

– Тоже слышал это?

– Угу.

– Где?

– В Иде.

– О, это ведь тот джейрийский город, в котором проходит ежегодная ярмарка? – спросил Вариан.

– Да, – кивнул Хан, – а еще на ней продают вино «Летний вечер».

– Никогда не пробовал «Летний вечер», – печально опустил брови юноша и в два глотка допил чай, будто представлял, что это то самое знаменитое вино. – Его так трудно достать, даже в столице не во всех заведениях найдется хотя бы несколько бутылок. Помню, как-то дядя заказал