телефонам, но безуспешно. Тогда, чтобы не отменять съемку (а перенести ее было невозможно по каким-то техническим причинам), мы решили зафиксировать беседу о фильме без Высоцкого — между мной, с одной стороны, и Говорухиным с Конкиным — с другой. А потом режиссер передачи должен был попытаться вмонтировать, вставить, вклеить песни и монологи Высоцкого. Так и поступили. Однако смонтировать высказывания участников передачи о фильме со съемкой Высоцкого так, чтобы у телезрителя сложилось ощущение связного, единовременного разговора, не удалось».

Передача не вышла в эфир. 25 июля Высоцкий скончался.

В октябре 1981 года Рязанов решил во что бы то ни стало протолкнуть на ЦТ показ последней телесъемки поэта. Минуя промежуточных начальников, режиссер сразу направился к Сергею Лапину. «Я довольно долго его уговаривал. Наконец он согласился, но при условии, что это не будет, как он выразился, „поминальник“, что мы найдем какую-нибудь спокойную (!) форму подачи, без „придыханий“. То есть меня сразу же лишали возможности выказать свое отношение к преждевременной утрате, сразу же снижали мою оценку творчества Высоцкого. Но я был готов на все, лишь бы легализовать его, лишь бы „опубликовать“ его песни на всю страну. <…> И тогда у меня возникла идея — дать песни Высоцкого в „Кинопанораме“ как увлечение актера, как хобби. Разумеется, я знал, что сочинение стихов и песен Владимир Семенович считал главным делом своей жизни. Но ради того чтобы показать сотням миллионов людей поющего Высоцкого, я прибегнул к этому приему. В сюжет об „актерской самодеятельности“ требовались партнеры, ибо если бы мы рассказали только об одном участнике, всё расценили бы как „придыхание“. <…> Мы подобрали Высоцкому очень достойную и талантливую компанию. Сначала поведали об увлечении живописью мхатовского артиста Юрия Богатырева и продемонстрировали его изысканные акварели. Потом представили Валентина Гафта с его хлесткими, известными на всю страну эпиграммами. И лишь после этого „дали слово“ Высоцкому. К сожалению, из одиннадцати имеющихся у нас песен было разрешено пустить в эфир только три, „наиболее безопасные“. И даже они вызвали после передачи буквально шквал зрительских откликов, телеграмм, писем. И вот тогда я впервые подумал, что хорошо было бы сделать большую передачу о творчестве Высоцкого, объединив в рассказе его поэтические и актерские работы. Но в то время даже заикаться об этом было бессмысленно».

Идея обрела смысл с приходом гласности. Но и тогда Рязанову пришлось ждать целый год, пока телевидение согласилось на его предложение.

В течение нескольких месяцев 1986 и 1987 годов Рязанов вместе с телевизионным режиссером Майей Добросельской, редактором Ириной Петровской и оператором Александром Шацким занимался работой над передачей, которая была закончена (в формате четырех серий) в июне 1987-го. Ее выпуска в эфир Рязанов ждал еще семь месяцев, но и саму премьеру телевизионщики чрезвычайно омрачили автору программы.

Первые три серии «Четырех вечеров с Владимиром Высоцким» прошли без купюр. Вечер первый именовался «Страницы биографии»; его основу составили рязановские интервью с матерью поэта Ниной Максимовной, отцом Семеном Владимировичем, мачехой Евгенией Степановной и вдовой Мариной Влади.

Вечер второй — «Актер театра»; здесь преобладали интервью, взятые у коллег Высоцкого по работе в Театре драмы и комедии на Таганке: Всеволода Абдулова, Валерия Золотухина, Аллы Демидовой, Вениамина Смехова, Зинаиды Славиной, Леонида Филатова. Как ни странно, в передаче нет кадров с главным режиссером театра на Таганке Юрием Любимовым, и даже не звучит его имя. Таково было категорическое условие телевидения: лишенный гражданства в 1984 году и во время съемок «Вечеров» живший за границей Любимов все еще считался персоной нон грата в советских СМИ.

Третий вечер — «Высоцкий в кино»: о том, как они снимали Высоцкого, Рязанову рассказали кинорежиссеры Станислав Говорухин, Геннадий Полока, Михаил Швейцер и Александр Митта.

Проблемным оказался четвертый вечер — «Поэт. Певец. Музыкант». Здесь о Высоцком повествовали его коллеги-поэты Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко и Булат Окуджава. Но камнем преткновения для руководства ЦТ стало вступление самого Рязанова, в котором он несколько минут рассуждал о трагической участи великих русских поэтов XX века. Несмотря на все меры, предпринятые Эльдаром Александровичем, программа пошла в эфир без этого фрагмента.

Злость Рязанова была неописуема: стать жертвой цензуры в эпоху гласности было, конечно, особенно обидно. После этого инцидента режиссер вдрызг разругался с советским ТВ, и в четырнадцатом номере «Огонька» за 1988 год появилась его гневная «антителевизионная» статья («Почему в эпоху гласности я ушел с телевидения?»), к которой мы еще вернемся в разделе «Рязанов и телевидение».

После бунтарской публикации путь Рязанову на ТВ был заказан. На собрании партийно-хозяйственного актива председатель Гостелерадио Александр Аксенов изрек тогда убийственную фразу: «Мы не допустим на наши экраны тлетворную рязановскую смесь».

И действительно не допустили — режиссер вернулся на телевидение лишь после развала Советского Союза.

Следующим художественным фильмом Эльдара Рязанова стала многострадальная «Дорогая Елена Сергеевна», запущенная в производство едва ли не на следующий день после окончания съемок «Забытой мелодии для флейты». В середине 1987 года начальство уже запросто дало отмашку на экранизацию острой пьесы, и Рязанов решил немедля приступить к работе, пока не разбежались члены съемочной группы «Забытой мелодии…». Оба эти фильма действительно сделаны усилиями одних и тех же людей (за исключением актеров): оператора Вадима Алисова, художника Александра Борисова, художника по костюмам Натальи Ивановой, звукорежиссера Семена Литвинова и монтажера Валерии Беловой. Лишь для Андрея Петрова в данном фильме не оказалось работы, поскольку Рязанов впервые решил ограничиться использованием уже существующих музыкальных записей: в итоге в «Дорогой Елене Сергеевне» звучат композиции модных в то время групп «Родник», «Ария», «АВИА», а также не менее популярного Владимира Кузьмина. Впрочем, нашлось местечко и для музыки Петрова: в сцене, когда Елена Сергеевна ставит пластинку со своим «любимым вальсом», таковым оказывается именно петровский вальс из фильма «О бедном гусаре замолвите слово».

В пьесе Людмилы Разумовской всего пять действующих лиц: учительница математики Елена Сергеевна и четыре ее ученика (Володя, Паша, Витя и Ляля), которые после выпускного экзамена приходят к одинокой женщине домой. Предлог — поздравить ее с днем рождения, истинная цель — выпросить ключ от сейфа в учительской, где хранятся экзаменационные работы. Узнав о намерениях учеников, Елена Сергеевна пытается их выпроводить, но те запирают дверь изнутри, устраивают в квартире обыск и дебош, а в конце концов Володя — идейный вдохновитель компании — инсценирует попытку изнасилования своей одноклассницы Ляли. Как и ожидал фашиствующий вожак, Елена Сергеевна прерывает гнусную сцену и отдает ключ, после чего запирается в ванной. Ляля в истерике, ее парень Паша предусмотрительно заперт Володей на крыше, но Витя неожиданно устраивает бунт против своего всегдашнего предводителя и прогоняет его из квартиры, а затем уходит сам. Ключ остается