англичане. Эрик Абрахам поставил свои окончательные условия по передаче прав: пусть Рязанов снимает как хочет и кого хочет, но сделанный им фильм будет предназначен для показа только в СССР; когда же «Портобелло» возьмется делать собственную экранизацию романа, «Мосфильм» обязан будет оказать студии всестороннюю помощь в этих съемках и в конце концов закупить английскую картину для проката.

Представителей «Мосфильма», а затем и Рязанова эти условия, понятно, взбеленили. Однако, поостыв, Эльдар Александрович понял, что это его последний шанс поставить «Чонкина», и планировал было согласиться на ультиматум Абрахама. Не собирался соглашаться, однако, Владимир Досталь — директор считал немыслимым, чтобы главная советская киностудия шла на поводу у мелкой заморской сошки. Рязанов не стал спорить — в глубине души ему самому претило добровольно вписываться в проект с какими бы то ни было навязанными ограничениями.

Досталь, уже не ставя в известность Рязанова, сделал последнюю попытку приобрести у «Портобелло» права, предложив за них Абрахаму 100 тысяч долларов. Тот отказался. На советской экранизации «Чонкина» был поставлен крест.

Рязанов, само собой, долго не мог успокоиться после этого фиаско — и справедливо клял не столько буржуев-коммерсантов, сколько многому у них научившегося Войновича. До писателя дошли нелестные рязановские высказывания о его поведении в этой ситуации, и он счел необходимым объясниться, направив режиссеру следующее письмо:

«Дорогой Эльдар!

Я изучил проблему и выяснил, что (как я и думал) никаких пролонгаций я не подписывал. В ноябре мой договор с Эриком после уплаты им определенной суммы будет продлен автоматически.

Я перед тобой ни в чем не виноват. С самого начала я тебя поставил в известность, что мои права проданы фирме „Портобелло“ задолго до того, как вы начали перестраиваться…

Сейчас, по-моему, Эрик уступил вам все, что мог. Он разрешил, не требуя ни гроша, делать советский фильм для советской аудитории. Для решения творческих задач этого вполне достаточно, а коммерческие проблемы находятся за пределами моей компетенции. Впрочем, даже будучи плохим коммерсантом, я знаю, что с деньгами, накопленными на „запорожец“, вряд ли стоит прицениваться к „мерседесу“ и обижаться на продавца, который предложенную сумму не принимает… Короче, я в это дело больше не вникаю. Хотите — торгуйтесь дальше, хотите — не торгуйтесь. Мешать не буду, а помочь не могу.

В любом случае желаю успеха.

В. Войнович».

Рязанова, своими глазами видевшего подписанный обеими сторонами текст соглашения «Портобелло» с Войновичем от 20 июня 1988 года, оправдания писателя не убедили. В 35-м номере журнала «Огонек» за 1989 год режиссер опубликовал большую статью «Прощай, Чонкин» с подробным изложением всей многомесячной канители вокруг попыток экранизировать книгу. Досталось в той статье и Войновичу, приведенное письмо которого Рязанов отрезюмировал следующим образом: «К сожалению, в своем прощальном послании Владимир Николаевич не нашел ни одного слова благодарности людям, которые, идя против течения, вкладывали все свои силы и способности, чтобы сделать фильм по его книге. Людям, которые способствовали возвращению на Родину его самого и его книги. Он не нашел слов сочувствия и сожаления, вообще ни одного теплого слова. В его письме не проскользнуло ни единой нотки огорчения, что фильм в России не состоится. Один лишь апломб и высокомерие. Честно говоря, мне очень жаль!»

В те же дни Василий Катанян записал в дневнике: «В „Огоньке“ умная и горькая статья Элика, как ему поломали постановку „Чонкина“. Войнович выглядит неприглядно, и я стал к нему относиться плохо». Не он один, надо думать.

Свой фильм «Жизнь и необычайные приключения Ивана Чонкина» фирма «Портобелло» произвела только в 1994 году. Режиссером выступил известный чешский комедиограф Иржи Менцель, но ни Барышникова, ни каких-либо других известных западному зрителю актеров в картине не было. Стоило огород городить…

Фильм, впрочем, получился далеко не таким плохим, каким мог бы быть, хотя он значительно уступает некоторым прежним работам Менцеля. Войнович тоже был от картины не в восторге: «Этот фильм считается английским, поскольку продюсер и деньги — английские. Режиссер Иржи Менцель — чех. Актеры — по желанию режиссера — русские. У фильма много недостатков, но насчет исполнителей главных ролей я не согласен. Геннадий Назаров (это его дебют в кино) и Зоя Буряк, по-моему, выбраны более чем удачно. Фильм средний, но Эльдар Рязанов вряд ли сделал бы лучше, особенно в то время. Тогда, в 1989 году, чуть ли не весь советский генералитет был против создания фильма, в полемике с ними Рязанов хотел сделать (как я понял) веселый, легкий лубок с частушками и плясками, то есть не совсем то, что было заложено в книге. И вообще, пожалуй, Рязанов — режиссер хороший, но не мой».

Думается, вряд ли Эльдар Александрович впоследствии перечитывал «Жизнь и необычайные приключения Ивана Чонкина», но он точно не стал относиться хуже к книге. В конце того же 1989 года Рязанов завел собаку — ризеншнауцера, на долгие годы ставшего главным домашним любимцем режиссера. Пса звали Чонкин.

Заметки на полях. Рязанов и телевидение

«В семидесятые годы с Рязановым как с персоной познакомились десятки миллионов людей, — писал Василий Аксенов. — Каждую неделю он появлялся на экранах телевизоров со своей „Кинопанорамой“ в своей неизменной черной кожаной куртке, этой униформе левой творческой интеллигенции. Советские люди вдруг обрели умного и ироничного друга, от которого веяло подлинностью и полным пренебрежением к конъюнктуре. По сути дела, Эльдар был тогда одной из загадок советского телевидения. Я как-то написал статью для американского журнала о советском телевидении, в которой сказал, что оно не так плохо, каким, по идее, должно бы быть. Хозяин „Кинопанорамы“ был одной из самых ярких составляющих советского телевидения, загадочного, как и все советское искусство. Думаю, не ошибусь, если скажу, что именно тогда возникла основа колоссального авторитета Рязанова среди нашей публики».

Ведущим «Кинопанорамы» Эльдар Александрович пробыл семь лет: с 1979-го по 1985-й. С точки зрения современного телевидения, Рязанов, вероятно, был вопиюще непрофессиональным ведущим — непринужденно разваливался в кресле и облокачивался на стол (одно это уже послужило мишенью для пародистов), злоупотреблял жаргоном, словами-паразитами (любимыми рязановскими оборотами в ту пору были «так сказать» и «вообще»), постоянно перебивал собеседников… Однако на постно-аскетическом советском ТВ такая манера была глотком свежего воздуха — вся страна в мгновение ока запомнила Эльдара Рязанова в лицо и полюбила как родного.

Обрадовавшись приходу гласности во второй половине 1980-х, Рязанов решил, что телевидение моментально изменится в лучшую — свободную — сторону, но, как назло, именно этот институт дольше всех оставался едва ли не самым зашоренным и реакционным в стране. После того как искромсали юбилейный творческий вечер Рязанова в 1987 году, а затем подвергли вивисекции одну из серий цикла «Четыре вечера с Владимиром Высоцким», Эльдар Александрович