– Мм, покушение уже попало в инфосводки, – прокомментировал, просматривая заголовки. Усмехнулся: – По некоторым сведениям, я мертв… Хотя нет. Вот уже опровержение. И снова – нападение в пути, при попытке покинуть резиденцию.

Он растер шею, неторопливо перевел дыхание и откинулся на спинку кресла. Прямой, все еще напряженный и взволнованный. Посмотрел на притихшую Наталью – девушка сидела, обхватив колени и поджав их к подбородку, молчала. Покачивалась из стороны в сторону.

Он пересел к ней.

Протянул руку и чуть надавил на шейные позвонки, немного помассировал плечи – прежде ей это помогало успокоиться.

Наталья шумно втянула носом воздух, сглотнула. Губы дрожали.

– Наташа, – он прошептал у ее уха, повернул к себе подбородок девушки, чтобы видеть ее глаза. – Все завершилось. Опасности больше нет.

Ираль склонился к ней, коснулся губами прохладной, соленой от высохших слез щеки. Она не отстранилась. Ему даже показалось, что подалась чуть вперед, прижимаясь к его губам.

Тогда он поцеловал ее.

Вначале – нежно, едва касаясь губами губ. Наталья перестала дышать, прислушиваясь к неторопливым ласкам, доверяясь им.

«Ты веришь мне?» – спросил он, когда заставил шагнуть вместе с собой в бездну. Она шагнула.

И будто все еще продолжала бесконечное падение.

Ираль втянул носом ее дыхание и накрыл губы своими. Долгий, неторопливый поцелуй, мягкий, как патока, и сладкий, как майский мед. Его руки скользили по хрупкому телу, касались волос, а губы не отпускали, разжигая в землянке страсть.

Легко опрокинул ее на спину, опустился на локоть рядом и замер.

– Я боюсь, что ты станешь жалеть, что связалась со мной, – прошептал, продолжая гладить бархатистую кожу девушки. – Я все это время действовал так, чтобы у тебя была возможность уйти. Когда-нибудь. Всегда. Если захочешь.

– Никогда.

Она несмело накрыла его руку своей, погладила пальцы – длинные, как у пианиста, с чуть грубоватой кожей. Подхватила его ладони и положила себе на живот, прислушиваясь к тяжести мужской ладони.

Ираль неторопливо провел подушечкой указательного пальца вверх, к трепещущей ямочке у основания девичьей шеи, подцепил молнию комбинезона и потянул язычок вниз, медленно, осознавая, что у них впереди – эта ночь, а вместе с ней – и вся жизнь.

Каждый открывающийся миллиметр ее тела, он покрывал поцелуями, все еще удивляясь, как каждый оставлял на ее коже огненный след – тонкий узор, словно живая печать. Неровные линии, переплетение точек и кривых, невесомая вязь древнего, почти забытого языка. Наталья говорила, что ни один мужчина не касался ее прежде.

Она – новая книга, в которую только ему дозволено внести письмена.

Его оайли горела. Очертя голову, открывалась ему навстречу. Острые языки холодного пламени освещали их ложе, бросали длинные кривые тени на стены.

Дыхание переплеталось с рыжим пламенем, оседало терпкой карамелью на языке. Наталья цеплялась за плечи Ираля, утопала в его любви, с удивлением задыхалась от ласк и стараясь запомнить эти мгновения.

Мгновения, когда в огненном танце и в золоте догорающего дня из двух «я» рождалось невероятное «мы».

И с каждым вздохом – огонь все ярче.

Пока не появились в нем прожилки бирюзово-голубого, нежного. Они исходили от девичьих рук, ее плеч, стекали по обнаженному животу и ложились поверх его ярко-оранжевого узора и смешивались с ним.

Ираль застыл на мгновение, наблюдая: бирюзовые языки коснулись его ладоней, лежавших на бедрах девушки, и заскользили по плечам вверх, укладываясь в новый узор. Ираль не верил в происходящее, интуитивно догадываясь, что происходит нечто необъяснимое.

Об этом, очевидно, намекал Пауков.

Все меняется и ничего не будет, как прежде.

Он наклонился к девушке и поцеловал в точности так, как сделал это в их первый поцелуй в шлюпке на подлете к посадочной платформе – жадно, страстно и глубоко. Будто скрепляя печатью происходящее.

Поцеловал, чтобы проверить догадку.

Бирюзовая вспышка. Протяжный стон сорвался с губ Натальи, а самого Ираля ослепило бирюзово-огненной волной.

Он тяжело опустился на подушку, привлек девушку к себе, чувствуя, как та слабеет и засыпает.

– Я люблю тебя, моя оайли, – прошептал, надеясь, что она еще слышит.

По блаженной улыбке, коснувшейся ее губ, понял – услышала.

Глава 20. Тридцать шесть гигов

Ульяна приняла дежурство от Кира, отправила его к Паукову:

– Он ждет тебя, что-то срочное по диагностике.

Вздохнула с облегчением, оставшись одна.

Наедине с Флиппером.

Она чувствовала его дыхание здесь, легкая, еле заметная пульсация на демоэкране, гул и вибрация двигателей отражались рваными диаграммами на рабочих мониторах Артема и Васи Крыжа.

Подтянув навигаторское кресло, забралась в него и подключилась к искину. Нырнула внутрь нейросети.

Тесные коридоры, световые вспышки. Узел за узлом, «Фокус» послушно позволял осмотреть себя. А она забиралась все глубже. В его святая святых – центральный узел.

В прошлый раз там, на Коклурне, она испугалась и не позволила показать все, что он ей хотел показать. Артем назвал это виртуальной персонализацией, кажется.

Он хотел помочь.

Как знать, может, получится узнать что-то еще.

Она снова оказалась на платформе. Гигантский сталагмит центрального нейроузла уходил под платформу, в реакторный зал.

– Флиппер, – позвала.

На поверхности переплетенных волокон появилось смутно знакомое сияние. Женский профиль. Волосы развеваются на космическом ветру, задумчивая улыбка – ее собственное воспоминание о моменте имплементации.

– Это что? – голос у виска, но будто бы в голове.

Неожиданно прозвучавший, он заставил вздрогнуть и поспешно сорвать височные диски – она и не заметила, как Сабо вошел в рубку и подсоединился параллельно к сети.

«Он тоже в корневой памяти», – объяснял Артем странную связь между ним и кораблем.

И нею. Она не воспринимала его, как чужого, когда находилась там, внутри нейросети Флиппера.

– Какого беса, Сабо?!

– Что это было? – он неторопливо стянул височные диски, посмотрел на нее пристально, чуть развернувшись в кресле, чтобы было лучше видно ее лицо. – Я видел женщину.

– Не твое дело… Почему ты здесь?

– А где мне еще быть? – он аккуратно зафиксировал диски в креплениях. – Я подумал, раз ты на дежурстве, будет неплохо отработать взаимодействие внутри нейросети.

Ульяна порывисто дернула рычаг, опустила кресло вниз. Хотела выйти.

Сабо умудрился встать так, что перегородил ей дорогу, она застряла в узком проходе между навигаторскими креслами и демоэкраном, коробом с СТП передатчиком и ка́белями.

Смотрела исподлобья, настороженно и враждебно.

– Мы можем просто поговорить? – он шагнул в сторону, к креслу Артема и замер.

– О чем? Мне кажется, за эти дни мы достаточно наговорились.

Сабо будто не слышал ее.

– Пауков. Ты любишь его?

– Да, – она поправила клапан на комбинезоне. – Это все? Тогда принимай дежурство.

Он не пошевелился, прислонился бедром к креслу