От вида опустошения у Деллиана, шагающего вместе с Иреллой по главному коридору тридцать третьей палубы к хабу портала, рефлекторно напряглись мышцы живота. Снаружи, в безопасности второй точки Лагранжа, корабли армады увеличили мощность гравитационного эффекта отклонения, ожидая, когда смертоносная туча пройдет мимо. Деллиан знал, что им ничего не грозит — технически. Тем не менее от масштабов разрушения его бросало в дрожь; то, что когда–либо проделывал его взвод, не шло с этим ни в какое сравнение.

Портал привел их в ксенобиологический исследовательский центр, где разместился один из аспектов Иммануээля. Они прошли прямо в огромную центральную камеру с полупрозрачными жемчужно–белыми стенами, дробящими помещение на полусферические ячейки, сложенные в широкую спираль. На взгляд Деллиана, это слишком уж походило на биологические технологии, которые использовали оликсы. Приближаясь к любой из изогнутых стенок, он различал под поверхностью бордовое кружево вен. Вопиющее сходство заставляло его нервничать.

— Проектирование всегда дает одно оптимальное решение проблемы, верно? — спросил он на ходу. — Мы прорабатываем методы и прототипы, пока не отыщем способ выполнить задачу должным образом. Я имею в виду, что построить генератор или процессор можно только одним–единственным способом, так?

Ирелла несколько озадаченно покосилась на него:

— Как правило, да.

— Значит… в конце концов комплексные люди разовьют ту же технологию, что и оликсы? Это же теория плато — ну, что некоторые вещи просто нельзя улучшить еще больше, поэтому они становятся универсальными, неизменными?

— Как правило, да. Но к чему ты клонишь?

— Ну, если все, что мы делаем, ведет нас в одном направлении, не значит ли это, что мы можем стать такими, как они? Как оликсы?

— Нет! Почему ты так решил? Что заставит нас шнырять по галактике, порабощая другие расы?

— Это вроде как добавляет смысл жизни, не так ли? Я не говорю, что это хорошая цель, — поспешил пояснить он. — Но они прониклись этим; они строят на этом свою бессмертную жизнь. Ну, посмотри на Кенельм и таких, как оне. Их идея — поддерживать в поколениях философию Утопии — нацеливала, концентрировала их, давала то, ради чего стоит жить. Идеи опасны, Ир.

— Я знаю. Но, правда, Дел, мы же не думаем так, как оликсы. Они чужаки, помнишь? Не только в плане биологии и культуры, но и в том, как они мыслят.

— А может, они просто настроили себя так, чтобы вписаться в этот их крестовый поход, в который их снарядил Бог у Конца Времен? Это несложно, если ваша биотехнология настолько продвинута, что позволяет изменять собственное тело, просто для удобства. И именно это мы имеем сейчас, так? У нас есть потенциал жить вечно, если мы того захотим. Но я не уверен, что мы — такие, как мы есть, — созданы для этого. Наш разум просто не продержится так долго, так что нам придется изменить его. Как сделали комплексные люди. Наши взгляды должны будут эволюционировать, чтобы справиться с экстремальной продолжительностью жизни. И как насчет всех тех людей, которых мы собираемся освободить?

— А что насчет них? — резко спросила она.

— Ну, сама знаешь. — Он выразительно пожал плечами, надеясь, что у него не слишком сконфуженный вид.

— Нет, Дел, не знаю.

— Ой, да ладно. Они же не… ну, не такие просвещенные, как мы. Они росли в другие времена.

— И?

Деллиан уже пожалел, что затеял этот разговор.

— Ну, там же есть люди вроде тех, с которыми имел дело святой Алик, — из нью–йоркских банд, например. Таким людям мы ведь не можем предоставить свободный доступ к инициатору, да? Нет, правда. Черт знает, что они могут сотворить!

— Человеческая цивилизация всегда регулируется, Дел. Так она поддерживает себя, вечно балансируя между свободой и диктатурой закона. Мы все живем посередине, подчиняясь правилам ради общего блага.

— Возможно, — пробормотал он. — Но люди с Земли могут и не принять ограничений, увидев, чего мы достигли, что может предложить наша технология.

— С чего это вдруг ты стал таким… порицателем?

— Ну, у тебя же обычно есть ответы на случай любых непредвиденных обстоятельств. А я просто спрашиваю, вот и всё.

— Если Последний Удар окажется успешным, многое придется согласовывать. Мы можем начать с какого–нибудь собрания граждан, полагаю, чтобы договориться о новой конституции. Потом поговорим о введении ограничений для инициаторов, как поступили неаны.

— Хорошо. Но я не уверен, что это что–то принципиально изменит.

— Ты что, говоришь, что мы не должны освобождать захваченных оликсами людей?

— Нет! Но, просто… как–то все стало… нелегко. Когда мы покинули Джулосс, я думал, будет пара битв — пускай тяжелых, — но после этого все закончится и мы сможем поселиться где–нибудь вместе и вести нормальную жизнь.

— Не в первый раз кто–то, выигравший войну, теряет мир. Но, Дел, сначала мы все–таки должны выиграть. А потом начнем думать, что дальше.

— Да, но нам придется измениться самим. Это и беспокоит меня, Ир: кем мы станем?

— Если мы изменимся и будем контролировать то, как мы меняемся, мы сможем сохранить наши души. В отличие от оликсов.

— Надеюсь, ты права. Но мы же были просто одержимы идеей распространения земной ДНК по всей галактике. Это тоже своего рода завоевание.

— Этого не случится, Дел.

Ему хотелось ей верить. Но даже Ирелла едва ли могла четко разобраться в таком множестве переменных. Так что приходилось полагаться только на веру. Что ж, это просто.

— Ладно, вернемся к технической идентичности. Интересно, неаны тоже прячутся в анклавах с замедленным временем? Что, если они движутся к тепловой смерти вселенной параллельно оликсам и однажды они наконец столкнутся друг с другом?

— Великие святые, Дел, откуда ты всего этого набрался?

— Не знаю. Просто пытался думать о чем–то кроме тренировок и того, что мы делаем. Я хочу видеть общую картину, Ир. Как ты. Но, поскольку я не ты, у меня, наверное, не получится.

— Дел… ты думал о возвышении до комплекса? Все сводится к этому?

Он вяло пожал плечами:

— Я не хочу делать это в одиночку. То есть — если бы я это сделал.

Ее рука легла на его плечо, остановив его, и Дел обнаружил, что смотрит в ее лицо — печальное лицо.

— Ты не тупой, Дел. Тебе не нужно это прямо сейчас. Мы играем важнейшую роль в Последнем Ударе.

Снова накатили сомнения, но эти слова его успокоили — тем более что сказала их она.

— Потом, — продолжила Ирелла, — если ты продолжишь все это чувствовать, мы возвысимся до комплекса вместе.

— Святые, ты это сделаешь? Серьезно?

— Да. И знаешь почему?