Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Современная проза » Под фригийской звездой - Игорь Неверли

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 88 89 90 91 92 93 94 95 96 ... 132
Перейти на страницу:
руку концом шкота, правил второй рукой, держа курс на тлеющую во мгле далекую искорку бакена, который, если плывешь против течения, надо обогнуть левым бортом. Конечно, днем можно плыть как угодно, по всей ширине Вислы, все ведь видно. Но ночью не дай бог сбиться с фарватера, особенно сегодня, в ночь Семи спящих братьев, когда дождь хлещет, а братья спят непробудным сном.

— Вы когда-нибудь ходили под парусом? — крикнул Щенсный, обращаясь к фигуре, смутно маячившей у мачты.

Ветер отнес ответ в сторону, послышалось только невнятное «е-е-е», что, вероятно, означало: нет, не плавал.

— Тогда залезайте под брезент. Помочь не поможете, зачем вам зря мокнуть!

Брезент, прикрывающий груз, вздыбился от головы, торчавшей выше ящика.

— Сядьте, пониже! На чемодан сядьте, товарищ, спиной к ящику!

Голова послушно опустилась, пошевелилась еще немного и наконец замерла. Наборщик как-то там уселся, ему было, должно быть, под брезентом уютно и сравнительно сухо, если только он догадался поставить ноги на кирпичи.

Можно было теперь о нем не думать и сосредоточить все внимание на руле, стараясь не сбиться, что вполне может случиться, когда плывешь вслепую. Щенсный, правда, вырос на Волге и Висле и ходил под парусом на обеих реках, с Пахомом и Юреком в Симбирске, с рыбаками, а то и один в Жекуте, но это совсем другое дело — плыть вот так, впотьмах, высматривая слабый огонек на волне.

Нет ни берегов, ни неба, ни реки — нет ничего, только черное крыло паруса и мерцающий светлячок бакена, обманчиво выныривающий то тут, то там: вот он появился, а вот снова пропал.

И звуков нет никаких, кроме шума дождя, кроме бульканья воды под носом лодки, что говорит по крайней мере о каком-то движении, о том, что ты плывешь — высоко, по незнакомым ширям без дна и без края.

И очень неприятно вдруг очнуться от толчка лодки, коснувшейся дна. И лезть в холодную воду, ища ощупью потерянный фарватер. И сталкивать свое судно с мели.

— Товарищ, вы спите?

— Нет, а что?

— Ничего, придется вылезти на минутку. Ступайте смело, здесь мелко. Мне надо столкнуть лодку.

— Может, помочь?

— Да, толкайте сзади. А я буду тянуть за чалку.

Так повторялось несколько раз: они высаживались, вновь садились. Щенсный опять брался за руль, а наборщик шумел черпаком, выливая воду. Он был молчалив и, судя по движениям, немолод.

Парус почернел совсем. Пасмурный парус, движимый ветром, парил в беззвучной, бесцветной выси над глубоко запавшей землей. В темноте что-то маячило все время, от напряжения рябило в глазах, и мысли были какие-то метафизические, что значит — как когда-то объяснял Юрек — сумбурные, без движения и господи спаси.

Странно, что Щенсному все чаще вспоминается Юрек — с этим его камнем, например. В такую ночь ты в самом деле можешь ощущать себя камнем, брошенным в пространство, и думать, что летишь по собственной воле. А в действительности все дело в условиях. Все зависит от жизненных условий, то есть нужды, обид, борьбы и тому подобных причин, в силу которых ты плывешь под парусом с партийным заданием именно в такую вот ночь.

— Мы стоим? Сели на мель?

— Похоже на это. Но подождите выходить, товарищ, может, я найду какой-нибудь проход.

Прохода, увы, не оказалось. Всюду вода по щиколотку, ступня вязнет в иле, а течения никакого. Это насторожило Щенсного — откуда стоячая вода? Неужели тупик?

Он продолжал шлепать по воде, глядя под ноги, потому что начало светать. Он видел свинцовую воду и берег, как тени, как клубящийся пар, из которого торчала громадная шапка, вернее — папаха. Когда Щенсный подошел туда, то тени оказались ивняком, а папаха — столбом с большой таблицей, на которой стояла цифра метровой величины, чтобы на Висле было видно издалека, какой тут километр от устья.

Он подошел еще ближе, разглядел цифру и плюнул — мать твою так!

Он хорошо знал эту таблицу и это место — слепой рукав Вислы, отделенный от главного русла узкой, поросшей ивняком косой. Не раз, делая плетеные кресла у пана Когута, он приезжал сюда с мастером за гибкой зеленой лозой. Жекуте раскинулось на противоположном берегу, чуть повыше, наискось от этого столба, скрытого зеленью кустов и деревьев, а там, где приткнулась лодка, был голый песок — из Жекутя могут заметить парус. В особенности рыбаки, которые в это время как раз выезжают на ловлю.

Он кинулся назад, подбежал к лодке и, освободив реи, выдернул мачту из гнезда. Парус под ударом ветра рухнул вниз и накрыл собою груз. Под брезентом раздался стон.

— Простите товарищ, необходимо было вырвать мачту…

Никакого ответа. Может, он ударил этого чахоточного? И у того обморок?

Щенсный приподнял край паруса. Наборщик сидел, сжавшись в комок, и держался за голову.

— Ради бога, тысяча извинений…

Наборщик отнял руки, открывая выбившиеся из-под берета густые каштановые волосы, и крикнул раздраженно — Магдиным голосом крикнул:

— На черта мне сдались ваши извинения!

Щенсный чуть не выругался снова, но ведь перед ним была девушка. Этот чахоточный, немолодой наборщик оказался Магдой! Магдой в синем свитере и лыжных штанах.

У него был, вероятно, очень нелепый вид, потому что Магда, еще морщась от боли, расхохоталась.

— Что вы здесь делаете? — выдавил он наконец.

— Я же наборщик!

— Нет, кроме шуток!

— А я и не шучу, товарищ Горе. Вы должны доставить меня с печатным станком в безопасное место, такой был уговор, правда? Но чтоб бревном по голове бить — нет, насчет этого мне товарищ Олейничак ничего не говорил.

— Подождите, — перебил Щенсный, с трудом переводя дыхание, — если вы наборщик, то почему Сташек не предупредил меня?

— Потому что я его попросила.

— Зачем?

— А вот затем, чтобы увидеть вас наконец таким, как сейчас! За все ваши придирки, что у меня мещанский, узкий кругозор — а с т е р  и пластырь! За эти ваши объяснения, что такое МОПР и почему надо давать деньги на «Красную помощь»!

— Значит, вы в партии?

— Нет, в балете, — отрезала она и уже другим, деловым тоном спросила: — Что дальше, товарищ капитан? Здесь, что ли, мне работать, в этом ивняке?

— Нет-нет, это дальше, — очнулся Щенсный. — Километра три отсюда, но днем плыть нельзя. Я заблудился, придется здесь отсидеться.

Он закинул чалку за спину, обреченно наклонился — это ж надо так опростоволоситься — и по-бурлацки потащил лодку к таблице с километрами, в заросли, такие же густые, как волосы этой гадалки.

А дождь все лил, но уже не так ожесточенно, мелкий, моросящий, как бы равнодушный ко всему.

Они сидели в лодке, укрытой в кустах, под брезентом, накинутым на наклоненную к ним с берега мачту.

1 ... 88 89 90 91 92 93 94 95 96 ... 132
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Игорь Неверли»: