— Это стихи, к которым ваши омерзительные руки никогда не смогут прикоснуться, а глаза не осмелятся прочитать вслух, ведь вы уважали малышку Гостлен и её мертвую бабку, — прошипела де Лоинз, а Джайванцы подтолкнули обоих еретиков прямо к острию моего вытянутого клинка. В его отражении показались плакаты с улыбнувшимся нарисованным Отцом. — Так прочувствуйте же боль от серебряного клинка Мертвого Светила, жрицы Отцовской!

Я сто раз поблагодарила Бога за то, что мое лицо скрывала страшная маска. Под поистине демоническое улюлюканье сумасшедших Джайванцев и шелест отравленных вечнозеленых ив я сжала до скрежета зубы, до боли в глазах зажмурилась, вдыхая дурманящий смрад спирта и кислоты. Напрягшись, я подняла клинок и на ощупь полоснула призраков.

Два мужских коротких вскрика слились с восторженными стонами Джайванцев. Они резво затанцевали между собой, закружились вместе с вырастающими гнилыми сорняками в бешеных победных танцах. Оркестр заиграл на гитарах леденящие душу мотивы, задорные и жуткие, напоминающие польку, под которую танцуют на могилах. Звенящую и режущую прямо по барабанным перепонкам.

Они снова запели имя Отца, то растягивая словно потоку, то коротко восклицая, то надрывно вскрикивая. Пришедшие с других уголков Джайвана учёные мигом встали на колени перед нами и статуей, напевая жуткие отрывистые куплеты, похожие на сектантские молитвы.

Хотя почему похожи? Это и были сектантские молитвы и напевы, в которые вложили все сумасшествие и одержимость. Даже строки пропитались ядом Отца. Радостные и озверевшие от возбуждения и восторга призраки показали нам отличный пример мертвяка, который близок к превращению в жуткого мертвепризрака, буквально в двух шагах от преображения. Это были те призраки, которые потеряли себя.

Когда двух предателей увели в глубины ивовых лесов трясущиеся в экстазе агенты, Джайванцы вновь замерли, провожая голодными взглядами бедных призраков. Слышалось, как стекали огромные густые капли светло-зеленой слизи, прожигали мертвую землю. От цепей исходил серый дым, отдающий зловониями по мере их возбуждения. На месяце будто нарисовался злобный оскал.

— Какой же следующий грех вам поведал Отец, госпожа Предвестница? — вопросил один из мертвяков группы Эйдана, чей флаг успел покрыться странной чёрной копотью.

Поддержали и другие сумасшедшие. Они харкали противные ядовитые ошмётки прямо на кандалы друг друга. Когда капли попадали на сорняки и корни, они зацветали.

— Покарайте же тех, кто не повиновался Отцу!

— У Отца не должно остаться горожанина, который бы так гнусно врал ему о своей преданности!

Мартисса кашлянула, важно поднося свиток и поднимая голову.

— Ядерное Пламя пронзит серебристым клинком тех, кто несёт за собой грех любопытства. Резиденция Отца скрыта за густыми непроходимыми цветущими лесами. Это огромное здание хранит в себе все главные секреты, ответы на городские загадки и важные артефакты, принадлежащие Отцу: это и Броквеновская конституция, и ключ от всех дверей театров и опер, и народные медицинские препараты… А ещё в Резиденции Отец хранит самое главное — историю нашего дорогого города и все, что хранит информацию о ней. Но кое-какая команда Джайванских смельчаков поленилась исследовать аномалии города во имя спасения Отца, и решила узнать все и сразу, — Марти направила кончик зонтика вглубь группы и хохотнула: — Отчего же вы дрожите, Твайла Куберт, Кристиан ля Дендро, Ким Феррари и Элизабет Лардж?.. Неужто поняли, что про вас идёт речь?

Джайванцы из группы Эйдана быстренько расступились, презренно вытягивая шеи, в венах которых пульсировал яд. Эйд же громко усмехнулся, артистично махая клинком в сторону провинившихся призраков в темно-зелёных широких одеждах. Они обнимали друг друга, стуча зубами от страха и бегая глазами туда-сюда. Сколько бы они не старались скрыть волнение, призраки Джайвана уже все заметили. Они внимательно вглядывались в каждую дрожащую частичку.

Эйдан шагнул вперёд. Шепча и бормоча непонятные стихи, мертвяки принялись легонько кланяться.

— Эта маленькая команда предателей предпринимала многочисленные попытки ограбить Резиденцию, украсть исторические свитки и получить городское признание от народа и самого Отца. Но наш Господин, Создатель и Пророк никогда не спит, он целыми ночами трудится для Броквена. А потому он неоднократно замечал разных разбойников, среди которых и были наши молодые химики, — де Лоинз драматично вздохнула полной грудью, берясь за сердце. — Отец так устает, так устает, а горящие гнилым любопытством горожане прерывают его покой! Отец не терпит лишнего интереса к нему и его истории, а потому строго наказал Ядерному Пламени одарить хулиганов Меткой позора!

Команда уже пятилась назад, страшась жуткого призрачного лика Эйдана. На их лицах двигалась чёрная тень в плотном плаще и сверкающим ножом. Джайванцы, одобрительно клокоча, так же пнули несчастных прямо под кинжал ЛжеПредвестника.

Эйд успел среагировать, при этом успевая театрально зло смеяться, и в движении поцарапал всех четырёх призраков.

Тайлер отскочил, а мертвяки упали лицом на плесневелый отравленный асфальт. Они закричали, разбили носа в кровь, вздрогнули от удушающих корней.

А Джайванцы снова захлопали, яростно кидаясь палками в пострадавших и ругая за проступки.

— За Отца-а-а! — заорал мамонтом Тайлер, ставя одну ногу на бьющуюся в агонии спину и поднимая нож вверх.

Послышались поддерживающие свисты, громкое топанье и лязгание, а также эта чудесная, с точки зрения призраков Джайвана, фраза.

Я вздрогнула, поражаясь игре Эйдана. На миг появилась жуткая мысль, что Тайлер слишком вжился в роль и действительно чувствовал себя приближенным Отца. Но светло-светло серые волны, в которых виднелись отблески любимой бирюзы, кружили над Эйдом и утирали пот с висков под маской.

Вся эта игра в Предвестников, раненные призраки, празднующий безумный Джайван уже потихоньку сбивали с толку. В животе неприятно кололо от столь жуткой картины в зелёных тонах, от смрада химических смесей глаза безостановочно слезились, дышать становилось все больней. Надо продержаться… ещё чуть-чуть, и нас спокойненько проведут «сдавать Отцу» четвёртого Особенного. Ради Броквена.

Мартисса слабо и элегантно похлопала Эйду, восторженно охая.

— Ах, Ядерное Пламя, это было чудесно! — прощебетала она, трепля Эйдана по макушке. От призраков послышалось сладостное возбужденное улюлюканье. Они все больше напоминали мне животных…

Когда Юнок громко и панически проблеял, Марти прыснула, гладя того по рожкам.

— Ну что же, а теперь пришло время для четвёртого греха — наивность, — металлическим тоном проговорила де Лоинз следующий грех, вставая у Телагеи. — Наивность в Городе призраков — враг народа, враг Отца, в первую очередь. Полагая, что когда-нибудь Смерть обязательно заберёт нас, что вынужденные ужасные меры Отца непозволительны, что мертвые и живые могут жить в мире и спокойствии без Отца, призраки деградируют. Кто, если не Отец подарит нам настоящую Вечную жизнь на земле? Кто, если не Отец спасёт весь род людской от