— Входите все! — сказала голова.

В зал, обгоняя леших, ворвались русалки и упыри. Такая же атака пошла и с фасада. Враги пока что не испытывали недостатка в солдатах.

— Симон, фасад, гранаты! — крикнул Фредерик, схватил освященный меч и бросился рубить нечисть.

Ни Ласка, ни Бенвенуто, ни Уныние не смогли бы противостоять прорыву. Любого из них, или всех сразу, снесло бы потоком тел. Друзьям пришлось отступить в разные края зала, а несчастный француз погиб быстрее, чем сообразил, в какую сторону бежать.

Но это все семечки по сравнению с тем, что досталось Фредерику. Увидев его, почти вся нечисть, кроме пары упырей и леших, отвлекшихся на Ласку и Бенвенуто, набросилась на рыцаря. Освященный меч мелькал как пчелиные крылья, а из-под него вылетали кровавые ошметки.

Рафаэлла выстрелила из мортирки серебряными крестиками. Стрелки со второго этажа поняли, что враг внутри и выстрелили с лестницы. Рейтары в флигелях защищали свои окна, вроде пока успешно.

Оставалось еще трое или четверо упырей, которые могли бы наделать дел, но вдруг они все упали замертво.

В это время со стороны фасада гремели уже не выстрелы, а взрывы. Лед снова превратился в твердый наст, недобитые мертвецы пошли к дому, но не к закрытой двери, а к окнам. Через забор побежали упыри и русалки. Симон вместе с Мартой отбивали атаку гранатами. Поджигали фитили и выбрасывали в дверь и в окна медные шары. Дом дрожал, сыпались оконные стекла, с крыши рушилась черепица.

Со стороны двора бежала вторая волна чудовищ. Уже не пушечное мясо из тех, кого удалось привлечь на месте. Обитатели Подземья, или живущие на два мира. Шерстистые, крылатые, чешуйчатые.

Первый из них, одетый в длинный тулуп зеленый ящер с дубиной в почти человеческой трехпалой передней лапе, одним прыжком перелетел крыльцо и… врезался в дверной проем, как в закрытый невидимой прозрачной стеной. Разбил до крови свой ящерский нос, уронил дубину на ящерские пальцы ног и заскакал на одной ножке, держась передними лапами за морду.

— Что за колдовство? — спросил Фредерик.

— Отец Филипп, — ответила Рафаэлла.

У дверей в луже крови лежал священник. В руках он держал молитвенник и кропило. Похоже, успел воззвать к Божьей помощи. Поэтому и упали последние упыри.

— Хотел бы я знать, кому из нас Господь посылает в помощь своих воинов, — сказал Фредерик.

25. Глава. Сюрприз

В кухне, изображавшей полевой лазарет, кипела жизнь. Кроме всего прочего, еще и стрелок со второго этажа зазевался и получил стрелу. Симон перетянул руку. Не жалея мяса, вырезал наконечник и наложил плотную повязку, смоченную панацеей.

— Сшивать не будешь? — спросила Рафаэлла.

— Нет, конечно. Рана слишком широкая, чтобы соединять края, а если она загноится, то лучше держать ее открытой, чтобы промыть.

Дела шли плохо. Из жертв первого штурма пока выжили только двое. Третий — Вольф Стопиус, на удивление устойчивый к упыриным укусам, до сих пор в горячке, но хотя бы живой. Все нормальные люди после укуса упыря превращаются или в упыриный корм, если бегают плохо, или в упыря, если бегают хорошо. Вот еще четвертый раненый, наверное, будет жить.

Симон прикинул, сколько человек осталось. Вылазка на помощь Фьорелле из-за согласованных действий неведомого «ледяного колдуна» и лучников превратилась в катастрофу. Из местных вернулись Анджей, Богдан и раненый, которого притащил Богдан. Кроме них, из душегубов осталось еще всего двое, и оба наверху, с ними один из возчиков-ветеранов. Из рейтар погибли еще четверо, остались только те двое, которые сидели в флигелях. Еще пушкарь, санитар Клаус, солдат-француз, русский, итальянец. И священник.

После прорыва со стороны двора погибли француз, рейтар, священник. Ранен Анджей. Упырь откусил ему два с половиной пальца на левой руке, но не проткнул кожу своим ядовитым языком. Панацея и святая вода, может быть, раны не загниют, и удастся сохранить кисть. Ранен Бенвенуто Белледонне, этого в самом начале второго штурма сильно ударил тяжелой деревянной рукой леший. Кажется, сломаны одно или два ребра. Кольчуга не порвана, нет открытых ран.

Фредерик на удивление невредим. Действуя согласованно, лешие, упыри и русалки могли бы оттеснить всех прочих и как-нибудь хотя бы поцарапать рыцаря, набросившись одновременно в пять-шесть рыл с разных сторон. Но они все при его виде, или при виде освященного меча, как взбесились. Получилось так, что нападали несогласованно по одному-двое за раз. Даже ума не хватило сначала разобраться с остальными, раз уж у рыцаря такой меч, а потом взяться за рыцаря.

Ласка Умной, ловкий малый, тоже не пострадал. И Богдан, хотя казался с самого начала неповоротливым увальнем. Но этому явно Оксана ворожила.

Кроме Фредерика фон Нидерклаузица и Ласки Умного в строю остались Марта, Рафаэлла, санитар Клаус, последний рейтар, двое стрелков-душегубов на втором этаже, их помощник из ветеранов и пушкарь. На один штурм может быть, хватит. Где там Олаф с волками в самом-то деле?

Закончился короткий зимний день, закатилось солнце. Осаждающая сторона медлила с активными действиями.

Дом вздрогнул.

— Что это? — спросил Фредерик.

— Кто-то вызвал демона, — ответил Симон, — Но кто и зачем?

Со второго этажа спустилась до половины лестницы заплаканная Фьорелла в сопровождении Чорторыльского и сундука. Пан выглядел совершенно как черт, и Ласка узнал его только по шапке, надетой на правый рог, и золотой цепи, выложенной поверх длинного черного бархатного одеяния, из-под которого торчали козлиные ноги.

В теле феи просвечивала насквозь дыра диаметром с копейное древко.

— Извини, друг мой Фредерик, но ты сегодня умрешь в любом случае, — сказала Фьорелла сквозь слезы, — И я, если не получу помощи как можно быстрее, тоже умру. Единственный способ, которым я могу прямо сейчас добраться до моей семьи, это через вызов демона в счет долга.

— У демонов власть над пространством больше, чем у тебя?

— Конечно. Только у них