Профессор Чижевский Дмитрий Павлович рапортует, что в лабораторных условиях — удалось получать уже более центнера чистейшего диоксида титана в сутки…

Вернув свой «УАЗ», Кузя-Домовёнок заканчивает очередной апгейд своей мототелеги — ставя её на «резиновый ход»…

В городке педологов, дети из «Поколения-next» делают первые шаги и учатся говорить слово «мама»…

Председатель Совета директоров АО «Россредмаш» рапортует о сходе с конвейера 5-ти тысячного «Мужика»…

На московской киностудии «Красная Русь-Межрабпом», режиссёром Владимиром Маяковским — заканчиваются съёмки фильма «Место встречи изменить нельзя», по сценарию Валентина Константиновича Туркина… Исполняющая главную роль актриса Лили Брик — молодой оперативницы МУРа Шараповой, шлёт горячий и «влажный» привет Азазелю и мечтает, как можно быстрее с ним свидеться.

Столько хороших новостей — голова на радостях пухнет!

Буквально через два часа, ещё выгрузка основного хабара не окончилась, примчалась группа решительных парней с прибалтийским акцентом, до зубов вооружённых и с казёнными ксивами и, началось следствие сразу по двум делам: исчезновение двух коминтерновцев и подмена содержимого ящика с «посылками».

Были и ко мне вопросы, как им не быть…

А я в этой истории, кто?

Напомню: официально, я как руководитель-представитель «ОПТБ-007» — сопровождаю архитектора Прасолова Александра Александровича с Парижской выставки:

— Ещё будут вопросы, товарищи? Нет? Ну, если нет — давай до свиданья!

После короткого опроса свидетелей, горячие прибалтийские парни намертво прицепились к сотрудникам германской фирмы «Zепtгаlе Moskau». Те, категорически отказались отвечать на вопросы без присутствия консула Веймарской Республики и вскрывать свои ящики без представителей получателя. Затем, в порту появился консул с дипломатической неприкосновенностью, командиры из Главного штаба РККА — с вооружёнными бойцами и не менее грозными ксивами.

Разгорелся настоль грандиозный кипешь, что описать его — по силам только самым выдающимся мастерам пера, а я себя к таковым не отношу.

Не знаю, да и знать не желаю, чем всё дело закончилось: у меня в Питере были свои движухи — про которые расскажу чуть ниже.

* * *

Но, кроме многочисленных приятных новостей, были и немногочисленные — но неприятные.

Весьма неприятные!

Напомню, в Ульяновске я официально числился Начальником невоенизированной охраны Ардатовского сектора НКПС, Начальником Ульяновской вневедомственной милиции и Заведующим «Школы подготовки и переподготовки рядового и младшего комсостава транспортной и вневедомственной милиции» — (ШППРМКТВМ).

Погребинский скинул меня с этих должностей — взамен предложив стать его заместителем. Пообещав подумать над его до жути щедро-заманчивым предложением, я тем не менее — остался Начальником «Особого проектно-технического бюро № 007» (ОПТБ-007) при Ульяновской исправительно-трудовой колонии. Если не считать неофициальной должности Главного технического консультанта при промышленно-торговом кооперативе «Красный рассвет», конечно.

Теперь узнаю, что меня лишили и «морковки»!

Товарищ Кац — Начальник Ульяновского волостного (районного) управления НКВД (милиции), стал Первым заместителем Погребинского…

Ну, не особенно-то удивило, зная натуру Абрама Израилевича.

На освободившиеся места, Погребинский, разумеется, тотчас назначил своих людей — которые принялись тут же наводить свой «орднунг».

— Представляешь — требуют, чтоб в каждой артели численность свыше полутора десятков человек, была своя партячейка, — жаловался Клим, — а я ему: а кто тогда работать будет? А он меня «контрой» обозвал и обещал на первом же собрании дольщиков выкинуть из председателей…

— Понятно. Всё это в принципе не так страшно — ты знаешь, что делать и, Краснощёков — если, что подскажет.

— Дык, уже полным ходом разукрупняемся и переоформляемся — хрен нас возьмёшь так просто.

Как уже неоднократно упоминал: «Красный рассвет», даже без какого-то моего участия — стал непроизвольно формироваться, как некая сетевая структура — не имеющая чёткого управляющего центра. Артели в него входящие, как будто жили своей жизнью: рождались, развивались, налаживали связи меж собой и, с сторонними производственно-торговыми структурами и даже…

Умирали, распавшись — чтоб, снова соединиться в новом качестве.

Какое-то «броуновское движение», иначе не назовёшь!

Я, через «Отдел главного технического консультанта» (состоящий из «Отдела надомной-кустарной промышленности», «Отдела по связям с общественностью» секретариата, архива, технической библиотеки) — лишь слегка корректировал сам процесс в нужном направлении и давал рекомендации организационно-технологического характера.

Рассказывал уже, да?

Заметив и оценив естественно происходящий процесс, я дополнительно ещё изрядно потрудился в этом направлении и, теперь контроль над моей «империей» — не так-то просто установить. Уничтожить да, можно: законодательно — по-хрущёвски, запретив кооперативное движение. Да и то: она, скорее всего уйдёт в «тень», станет нелегальной организацией «цеховиков» или останется в виде каких-нибудь полуподпольных бригад шабашников.

Меня, больше интересует другое:

— Много нашей собственной «шелупони» из-под плинтуса вылезло?

— Прилично! Наш Федька снова бузит и с ним почти все те партийцы, что с прошлого и в этом году, приняли. Фролу Изотовичу на собраниях Волисполкома — уже и слова не дают сказать, перебивают криком. Только из опаски перед его сыном — Ефимкой, до сих пор ещё не вышибли с кресла.

А вот это уже гораздо хуже…

Итак, Погребинский сделал первый ход!

* * *

Второй ход от Погребинского не заставил себя долго ждать

Как рассказал мне курьер от моих ребят, не так давно — произошёл плотный наезд на Ефима Анисимова и всю возглавляемую им Нижегородскую комсомольскую организацию.

Сам Лазарь Шацкий — основатель и в течении долгих лет бессменный руководитель комсомола… С ним прибывшие секретари крупнейших ленинградских заводов — Оскар Тарханов и Иван Кострицкий, члены Секретариата РЛКСМ и «Коммунистического Интерационала Молодёжи» (КИМ) — Оскар Рывкин, Ефим Цетлин…

И ещё множество народу:

— С ними было человек сто — больше, чем вся комсомольская организация завода «Красное Сормово»!

Снюхавшись с недовольными из местных, коих везде и всегда хватает — они сперва инициировали внеочередной съезд и перевыборы, а затем в ультимативной форме потребовали переизбрать заводской комитет — поставив в его главе его неких Петра Смородина и Александра Мильчакова…

— Насколько я понял, все это — питерцы? Ну, кроме Шацкого, разумеется. Так какого хунта, их назначают к нам? С какой такой радости, наши стали бы за них голосовать?

— Нет, не все они питерцы… Петр Смородин — наш, нижегородец, но уже давно «ходит» под Зиновьевым.

Далее, произошла настоящая битва за крупнейшую губернскую комсомольскую организацию на крупнейшем в Нижегородчине заводе. Ставки были очень высоки и это все наши ребята отчётливо понимали:

— Если бы мы потеряли «Красное Сормово» — мы бы потеряли всё!

А я понимал, что потеряй я комсомольскую организацию Нижнего Новгорода — мне оставалось бы только линять куда-нибудь